Иван iii
Шрифт:
11 апреля 1502 года Иван III заключил под стражу своего внука Дмитрия и его мать Елену – «положил опалу на внука своего, великого князя Дмитрея Ивановича, и на его матерь, великую княгиню Елену, за малое их прегрешение, с очей сосла и в крепости посади и до их смерти. Того же месяца апреля 14 пожаловал своего сына Василья, благословил и посадил на великое княжение володимерское и московское и учинил его всеа Руси самодержцем». С. Герберштейн со ссылкой на русские источники объясняет падение Дмитрия тем, что Софья Палеолог «побудила мужа лишить монархии внука Димитрия и поставить на его место Василия (в тексте ошибочно Гавриила. – А.А.). Ибо по убеждению жены князь заключает Дмитрия и тюрьму и держит его там». Это сообщение близко к записи Краткого Погодинского летописца: в 1500 году «князь великий нача думати со княгиней Софьей, и возвратиша его, Василия, и даша ему великое княжение» (34).
«Кратковременный триумф Дмитрия-внука (коронация 1498 года) вскоре сменился опалой его видных сторонников. В 1500 году сошел со сцены Ф.В. Курицын. В 1502 году его покровители – Дмитрий-внук и княгиня Елена Стефановна оказались в темнице. 17 апреля 1503 года умерла Софья Палеолог. О событиях 1504 года сохранилось краткое сообщение свода 1508 года: «Тоя же зимы князь великии Иван Васильевич и князь великии Василий Иванович всея Русии с отцем своим, с Симоном-митрополитом, и с епископы, и с всем собором и обыскаша еретиков, повелеша их лихих смертною казнию казнити; и сожгоша в клетке диака Волка Курицына, да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова, декабря 27, а Некрасу Рукавову повелеша язык урезати и в Новегороде в Великом сожгоша его. И тое же зимы архимандрита Касияна Оурьевского сожгоша, а иных в заточение разослаша, а иных по монастырям» (34).
Исследователи этого периода русской истории Н.А. Казакова и Я.С. Лурье писали в своей работе «Антифеодальные еретические движения на Руси XIV – начала XVI века, вышедшей в 1955 году в Москве:
«Окончательный разгром московского еретического кружка был связан с политической борьбой при Иване III. Внешними признаками начинающегося поражения еретиков может служить падение наиболее влиятельных членов кружка. В первые годы XVI века исчезает с исторической сцены Федор Курицын. Еще в 1500 году он вел переговоры с литовским послом Петряшкевичем, а после этой даты его имя в источниках не встречается. Исчезновение «начальника еретиков» было, вероятно, как-то связано с падением влияния наиболее привилегированной участницы еретического кружка Елены Стефановны, матери Дмитрия – наследника престола. Уже в 1499 году Иван III сделал первую уступку своему опальному сыну – «вины ему отдал» и назначил его великим князем Новгорода и Пскова, оставив великое княжение Московско-Владимирское за внуком. Однако такое разделение власти между наследниками носило компромиссный характер и вызывало серьезные недоумения. Недовольный Василий предпринял новый заговор, во многом сходный с заговором 1497 года: он снова попытался отъехать, но на этот раз к литовской границе, где в это время шли военные действия. В 1500 году, как мы узнаем из неизданного краткого летописца: «Князь Василе, сын великого князя Ивана, хотя великого княжения и хотев его истравить на поле на Свинском у Самсова бору и сам побежа в Вязму своими советники». Новая попытка «отъезда» имела больше успеха, чем первая: «Иван III вновь привлек к власти мать Василия III – «нача думати со княгинею Софиею», вернул отъехавшего было Василия – «возвратиша его и даша ему великое княжение под собою, а князя Дмитрия поимаша и с материю княжною Еленою». Уже с августа 1501 Василий Иванович именуется в грамотах «великим князем всея Руси». Опала и арест Елены и Дмитрия произошли в апреле 1502 года.
Мотивировка этой опалы нам не известна: на настойчивые запросы соседних государей (отца Елены Стефана молдавского, Александра литовского, крымского хана Менгли-Гирея) о причинах смены наследника. Иван III отвечал только: «Который сын отцу служит и норовит, отец того боле и жалует, а который не служит и не норовит, того за что жаловать».
После падения Елены Иван III специально несколько раз приглашал к себе Иосифа Волоцкого [Прим. 39] и имел с ним беседу «о церковных делех» вообще и о «новгородских еретиках» в частности.
Сохранилось письмо Иосифа Волоцкого духовнику великого князя Митрофану:
«Около 1503 года. Послание Иосифа Волоцкого Архимандриту Андрониковскому Митрофану.
Государя нашего великого князя Ивана Васильевича всея Руси духовнику, господину архимандриту Андроникова монастыря Митрофану, грешний чернец Иосиф, нищий твой, господине, челом бью.
Коли, господине, был есмь на Москве, ино, господине, государь князь великий, Иван Васильевич всеа Руси, говорил со мною наедине о церковных делех. Да после того почал говорити о новгородских еретикех, да молвил мне так:
«И яз, деи, ведал новогородских еретиков, и ты мя прости в том, а митрополит и владыки простили мя». И аз ему молвил: «Государь! мне тебя как прощати?» И он молвил: «Пожалуй, прости мя!» И яз ему молвил: «Государь! только ся подвигнешь о нынешних еретиках, ино и в прежних тебя Бог простит». Да туто же было мне ему бити челом о том, чтобы государь послал в Великий Новгород, да и в иные городы, да велел бы обыскати еретиков, и князь великий посылал мя на дело.
Да после того, господине, государь князь великий вызвал мя к себе, да почал говорити мне наедине духовные дела. И яз ему начал бити челом, чтобы послал в Великий Новгород, да и в иные городы, да велел бы обыскивати еретиков. И князь великий молвил: «Пригоже тому быти, а и яз, деи, ведал ереси их». Да и сказал ми, которую держал Алексей протопоп ересь, и которую ересь держал Феодор Курицын. «А Иван, деи, Максимов и сноху у мене мою в жидовство свел. А однолично, деи, пошлю по всем городом, да велю обыскивати еретиков, да искоренити».
Да после того, господине, поехал есми с Москвы. А о том ми государю нелзя было бити челом, а что, господине, мне молвил государь: «Митрополит де и владыки простили мя в том». Ино, господине, государю великому князю в том прощении нет пользы, кое словом прощается, а делом не покажет ревности о православной вере христианской, еретиков не велит обыскати. А ведает государь, каково злодейство еретическое, какову хулу глаголали на единородного сына Божия, на Господа нашего Иисуса Христа, и на Пречистую его Матерь, и на все святыа, и каково сквернение чинили над божественными святыми церквами, явши, и пивши, и блудом сквернящеся, да того же дни и обедню служили, а святыа иконы и божественные и животворящиа кресты иныа огнем жгли, а иные зубы кусали, как беснии пси. Ино, господине, тебе о том государю великому князю пригоже, да и должно поминати. Будет государь во многих делех царских прозабыл того дела, ино, господине, ты не забуди, в том деле государя побереги, штобы на него Божий гнев не пришел за то, дв и на всю нашу землю. Занеже, господине, за государское согрешение Бог всю землю казнит.
Да случило ми ся, господине, у великого князя хлеба ести, и он мя призвал, да начал спрашивати: «Како писано, нет ли греха еретиков казнити?» И яз почал ему говорити, что апостол Павел к евреям писал: «Аще кто отвержется закона Моисеева при двою или при трех свидетелях, умирает: колми паче, иже сына Божиа поправ и дух благодати укорив». Да по та места, господине, мне князь великий велел престати говорити…
А коли, господине, бил есми челом великому князю на Москве о том, чтобы послал по городом да еретиков обыскал, и князь великий молвил: «Пошлю, деи, часа того, да того обыщу; а толко, деи, яз не пошлю, да не попекуся о том, ино, деи, кому то зло искоренити?» И яз чаял – тогды ж государь пошлет, ино уже тому другой год от велика дня настал, а он государь не посылывал, а еретиков умножилося по всем городом, а хрестианство православное гинет от их ересей. И только бы государь восхотел их искоренити, ин бы вскоре искоренил, поимав дву или трех еретиков, а оне всех скажут.
А ныне, господине, по тобе то дело лежит, занеже ты государь отец духовный. И ты, господине, подщися вседужно государю подокучити, оставив все дела; занеже Божие дело всех нужнее. А толко, господине, ты о том деле не попечешься, ни донесешь до великого князя, ино, господине, на тобе того Бог взыщлет. Страшно бо есть еже впасти в руце Бога жива! А толко, господине, попечешься всею силою, и ты государя ползуешь, а от господа Бога и Пречистыя Богородицы милость примешь. Да каково, господине, будет о том, государское попечение, и ты бы, господине, ко мне пожаловал отписал, и ячз тобе, господину моему, челом бью».
Во время разговора Иван III выдал Иосифу «которую держал Алексей протопоп ересь и которую держал Феодор Курицын»; он признал, следовательно, их догматические учения ересью и отмежевался от них. Великий князь сознался, что «ведал ереси их» и просил «простить» его. Легко понять, как много значила эта уступка со стороны «державного», который еще недавно «во всем послушаше» Курицына.
В декабре 1504 года в Москве собрался собор, специально посвященный еретикам. Заседаниями его впервые наряду с Иваном III руководил новый «великий князь всея Руси» Василий Иванович. Оба великих князя «с отцом своим с Симеоном митрополитом обыскаша еретиков и повелеша лихих смертною казнью казнити» (46).