Иван, младший сын
Шрифт:
– Осип Георгиевич, Вы что-то о Лесе знаете?
– В общих чертах, Ваше Величество. Одно могу сказать с уверенностью. Если Стрела там, и Его Высочество ее чувствует, Калинов Мост его и сопровождающих пропустит.
– Хорошо. Мое решение таково. Вы, Осип Георгиевич, готовите Его Высочество Ивана к поездке: подробно описываете, что ждать за Калиновым Мостом, кого он может встретить, как действовать. Вы, Матвей Иванович, отвечаете за маршрутизацию, поддержку по ходу движения. Дмитрий, организуешь и контролируешь свободный проезд моторизованной группы.
– Так, Иван, ты с Алексеем и Сергеем Морозовыми выдвигаетесь через два дня по шоссе до Калинова Моста. Дальше будете действовать по обстоятельствам. Обо всем докладывать мне в любое время суток. Мать не привлекать, она в последнее время, кхм, себя плохо чувствует. Всем задачи понятны?
Присутствующие дружно кивнули.
– Тогда действуйте.
***
Чем дольше Стрела оставалась рядом с девушкой, тем сильнее становилась связь с Иваном. Василиса теперь всегда знала, где находится Младший. Она старалась не выпускать суженого из виду, пока вокруг бродила беда. Иногда из зеркала доносились звуки.
Первый раз Василиса услышала голос Ивана, когда наблюдала за совещанием. Внезапно через помехи и треск пробился приятный баритон: «…дальше на Севере». Васена подскочила от неожиданности.
– Мама, ма-а-ам, слышишь?
– Да, приятный голос.
– Ты же говорила, что зеркало звуки не пропускает!
– Так это с Венцом, а со Стрелой, оказывается, может. Скажи ему что-нибудь. Или весточку пошли.
– Какую?
– Что они обсуждают?
– Локализацию.
– Ну, покажи наш дом.
– Как?
– Не знаю, например, картинку или голограмму отправь. Умеешь?
– Конечно, этому на первом курсе учат, плевое дело.
Мгновение, и рука Ивана развернулась ладонью вверх. Василиса схематично нарисовала над ней главный дом, через мгновение медленно стерла. Ого, да они все ошарашены.
– Вась, о чем говорят?
– Через два дня Иван за мной поедет.
– Вот и славно. Два дня до выезда и сутки в пути. Итого три дня работы. Помогу, дам тебе немного поспать. Пойду, надо отцу факс отправить.
– Не надо, мам. У него секретарь с кривыми лапками, вечно не те кнопки нажимает. Позвони, он будет рад.
Яга облегченно вздохнула: Василиса не бунтовала. То ли работа увлекла, то ли укрепилась связь между нею и Иваном.
***
Симеон готовился к трудному разговору с женой. Слова зятя все расставили по местам, и общая картина не радовала.
За прошедший год Анастасия изменилась до неузнаваемости. Исчезла приветливая и спокойная женщина. К Симеону не раз обращались с осторожными просьбами представители офиса связей с общественностью. Царица устраивала истерики журналистам и фотографам. Поводом служило время мероприятия, неправильно (по ее мнению) выставленный свет, неудобные вопросы. Любое слово могло спровоцировать скандал и изгнание интервьюера из дворца.
Когда-то модные издания боготворили Анастасию. Теперь главные редакторы журналов молились: «Да минует нас чаша сия». Столичные косметологи и пластические хирурги вторили журналистам. Царица требовала все новых омолаживающих процедур. Специалисты опасались, что тело Анастасии не выдержит.
Больше всех детей от матери терпел Иванушка. Симеон понял, как много вынес мальчик, нет, мужчина за последний год. Царевич был неправ, не испросив прямого разрешения отца на Выстрел, и вместе с тем деваться было некуда. После поступка Иванушки Анастасия взорвалась. Чего стоил один поход в крыло Младшего этим утром.
Жена ожидала его в малой гостиной. Ужин сервировали перед горящим камином. Его Настенька не повернулась, когда он открыл дверь. «Сердится или обиделась», – понял Симеон.
– Любимая, я вернулся. Как ты?
– Симеон, я тебя ждала, – ответ прозвучал сухо.
Он привычно потянулся поцеловать, но женщина резко отодвинулась.
– Муж мой, я не понимаю, какие секреты могут быть от матери. По дворцу шепчутся о медведе, поездке, невесте. В чем дело? Ты можешь мне объяснить? – ее голос звенел от негодования. Никогда его Настенька не позволяла себе разговаривать таким тоном. Симеон медленно закипал.
– Настя, что ты хочешь узнать?
– Объясни мне, что с мальчиком? Почему он весь день меня избегает и не отвечает на звонки? Что с ним случилось? Как…
– Настя, у Ивана все в порядке. Он был занят весь день. И, хочу напомнить, он взрослый мужчина и не обязан отчитываться перед тобой за свои действия, – он еле сдерживался.
– И все-таки объясни мне…
– Настя, я устал и хочу есть. Не будем ссориться.
– Значит, ты мне не объяснишь, почему Иван собирается…
– Настя, остановись. Вот все, что тебе нужно знать: Его Высочество через два дня уезжает на Север по важному государственному делу.
– Какому?
«Разговор не задался. Попробую по-другому», – Симеон придвинулся, обнял жену. Казалось, она одеревенела. Такого не случалось за все годы брака. Даже в самом начале, когда его Настенька боялась близости, она не была так зажата. Жена, как кукла, неподвижно глядела в огонь и не реагировала на слова и ласки. Ему казалось, что в знакомом теле любимой хозяйничала чужая сущность.
Огонь в камине причудливо освещал комнату, на Симеона накатывали волны жара. Жена была холодной и бледной, как сама Мара. Его лицо горело, а обнимающие Анастасию руки стыли, как на трескучем морозе.
– Девочка моя, я тебя согрею. Держись! – он пытался защитить жену своим теплом.
По телу его Настеньки периодически пробегали волны то ли дрожи, то ли судорог. Он забыл о больной ноге и давлении, схватил ее на руки и понес в спальню. Жена по-прежнему была худенькой и легкой, как пушинка.
Он кричал:
– Дежурного лекаря быстро в спальню! Царице плохо!
Когда медики вошли, Анастасия уже приходила в себя. Мара на время оставила свою игрушку.
– Сёмушка, что случилось? Почему мы в спальне? Что здесь делают врачи? – слабым голосом интересовалась царица.