Иван Московский. Том 5. Злой лев
Шрифт:
Вот батарею таких установок и «высадили» с расчетами.
После чего начали наступление от пляжа в ту сторону, куда враг отошел. Рассчитывая выйти на главную позицию.
Десант отошел от пляжа метров на пятьсот. Перевалил через кромку, которая отсекала действие корабельной артиллерии. И немного углубился дальше. Двинувшись по одну из полей, что окружали Тулум, к сожженной деревушке.
Тут-то их и атаковали.
Вновь.
И сразу очень большой массой. Видимо собрав в единый кулак все, что у них имелось. Но артиллеристы тащили на лямках свои 6-фунтовые «единороги» заряженными. И смогли
В этот же момент, обогнув стой пехоты, в преследование бросилось два десятка гусар. Конных. Стрелять они не стреляли, но старались своими рапирами поразить как можно больше бегущих. Что только усиливало панику, превращая тактическое бегство в нечто необратимое и тотальное… Да, всего два десятка гусар, но их хватило.
Противник бежал, несмотря на то, что у него оставалось еще несколько тысяч воинов. Сложно оценить сколько, но пять-шесть тысяч точно было. А так-то может и больше.
Почему?
Впечатления оказались слишком сильными.
Тут и странное, удивительно эффективное оружие десанта. И их доспехи, почти что неуязвимые для местного оружия. Разве что в открытые места разить, что не всегда было возможно. И потери… страшные потери, выходящие за рамки обычных ожиданий. Так, например, на пляже было убито[1] около четырех сотен, да потом — на поле — еще сотни три. Не считая зарубленных кавалерией. Обычно такие страшные потери армии не несли. Битвы вообще не носили настолько кошмарный характер и, если и превращались во что-то жуткое, так только в случае захвата пленников и принесения их в жертву. Но не поле же боя!
— Что у вас тут произошло? — поинтересовался командир десанта, когда ворота открылись и навстречу бойцам короля вышла ликующая толпа жителей Тулума.
— Топоры.
— Что топоры?
— Они хотели забрать их все. Но ничего взамен предложить не могли. Достаточное. Вот и решили взять силой. Ну и заодно нас разграбить и принести в жертву.
— Интересные ребята. А кто это?
— Ацтеки.
— Так они же живут далеко на севере.
— Не так уж и далеко. Ради топоров они охотно проделали весь этот путь. Ради этих топоров они и дальше ушли бы.
— И им никто не помогал?
— С ними пришло разные люди. Многие позарились на ваши товары, что вы оставили нам на торг. Слишком уж они ценные и полезные. И если бы не ваше возвращение, то город бы взяли и уничтожили.
— Но мы вернулись. Всевышний не попустил этого черного дела.
— Истинно так, — кивнул глава города, вызвав некоторое удивления у десанта.
Чуть позже выяснилось, что оставленные в городе люди во главе со священником не только контролировали торговлю, но и организовали проповедь. В первую очередь через рассказывание притч как интересных историю, собиравших порой довольно много горожан. Все развлечение. Тем более, что священник рассказывал их увлеченно и с определенным артистизмом…
И тут сыграл один интересный момент.
Местные боги в представлении что ацтеков, что майя или тольтеков были смертными. И относительно слабыми. Требуя постоянно подпитки в виде жертвоприношений. И даже не силы ради, а просто чтобы они не умерли от старости.
На их фоне христианство божество выглядело безгранично всесильным и крайне удобным. Так как не требовало постоянных жертв. Ну… почти. Потому что посты и пожертвования в храм с определенными натяжками можно было таковыми посчитать. Однако на фоне местных традиций эта плата выглядела чисто символической.
Обращаться они не смешили. Но думали и много думали. А тут — удобный случай. Город осадили сильно превосходящие силы и своевременно появившиеся корабли последователей этого самого Всевышнего разнесли их в пыль. Даже несмотря на то, что численно те их превосходили в несколько раз. И за весь бой только дюжину раненых получили, да и те — от стрел в конечности. А убитых ни одного, что впечатлило чрезвычайно, как и количество убитых врагов.
Это ли не чудо?
Так что и без того подготовленные правильно организованной проповедью они охотно приняли условия Иоанн по взятие города под свою руку. И в течение трех следующих дней всем городом крестились. Включая языческих жрецов, которые посчитали не зазорным получить благословение еще и от столь могущественного бога.
Подобная ситуация была не только очевидна, но и естественна. Поэтому священники, приходившие сюда, к ней готовились и очень мягко ко всему относились, стремясь не обострять попусту. Так как огнем и мечом крестить здешние просторы людей не напасешься. Да и зачем, если можно так? Ну, сохраняют они пережитки язычества. А как им иначе быть? Они же с ним выросли… в окружении которое только так и думало. Станешь же давить, стремясь жестко противопоставлять православие и язычество, то получишь фанатиков и массу связанных проблем. В том числе и не управляемых. Поэтому была выбрана стратегия мягкой силы через систему замещения и воспитания…
Тем временем войска Фридриха подошли к Смоленску и попытались осадить город. Попытались. Потому что достаточно большой город сохранял массу возможностей для… хм… входа и выхода. И люди Фридриха просто перекрыли дороги. Опасаясь слишком сильно растягиваться из-за угрозы появления полевой армии Иоанна.
Параллельно пошли попытки договориться с жителями. Но Смоленск даже не вступал в переговоры. Обывателей в нем не оставалось — их загодя, узнав о приближении Фридриха, вывезли в лагерь, поставленный в десяти днях пути к востоку. Внутри же Смоленска сидели только воины и небольшое количество слуг для организации быта. Припасов же у них имелось минимум на пару лет. Плюс очень существенные склады с порохом и прочим потребным для воинского дела. А потому переговоры им не виделись чем-то важным. Скорее пакостным, так как могли выставить в ненужном свете в глазах короля. А оно никому в городе было совсем не нужно.
Видя такую несговорчивость Император Священной Римской Империи развернул осадную батарею и начал стрелять. Но крепость тут была того же типа, что и в Риге. Так что ее стенам эти редкие ядра бомбард вреда причиняли — что слону дробина.
— Как долго мы ее будем брать? — мрачно глядя на крепость спросил Фридрих у своих командиров.
— Это все лишено смысла, пока мы не побьем Иоанна в полевом сражении, — заметил глава швейцарцев. — Не уничтожив полевую армию короля мы тут ничего не сделаем.