Иван Петрович Иванов-Вано. 110 лет со дня рождения
Шрифт:
В 20-е годы во время учебы Иван Петрович делает любую работу – оформляет витрины, рисует плакаты, анонсы кинофильмов, оформляет клубные спектакли, рисует театральные костюмы, эскизы наградных грамот, обложки граммофонных пластинок. Вместе со своим однокурсником (фамилию не помню) даже работал подмастерьем-маляром в знаменитом кабачке «Бродячая собака», хозяин этого заведения кормил их обедом. Работает много, т. к. надо содержать себя и помогать семье старшей сестры, где уже родилась дочка, а времена трудные, голодные. Удается работать и по специальности, он оформляет обложки спортивных журналов, дешевые издания Блока в мягком переплете, помню только одно название – «Балаганчик», книги Пильняка. Семья переезжает на Таганку и собирается в одной квартире. Отец работает художником-оформителем при управлении Рогожско-Симоновского района. Оформление окон политпросвета и пролеткульта служат основой его дипломной работы.
1920-е годы – это годы стремительного культурного, художественного самовоспитания
Примерно в те же годы во Вхутемасе учились и другие первопроходцы мультипликации: I отделение по специальности «художник-живописец» окончили Н.Н. Ходатаев (1916), Ю.А. Меркулов (1923), Д.Я. Черкес (1923), несколько позднее – сестры В.С. и З.С. Брумберг (1925). II отделение («прикладное») кончали О.Н. Ходатаева (1918), З.П. Комиссаренко (1919), а в 1923 г. – И.П. Иванов.
После окончания Вхутемаса Иван Петрович некоторое время работает художником-декоратором в театре им. Прямикова, а затем в различных мелких книжных изданиях по оформлению разных брошюр, благодаря связям со спортом участвует в оформлении спортивных журналов, таких как «Футбол» и другие.
В 1924 г. В.Г. Сутеев приводит отца в Государственный техникум кинематографии, где находилась экспериментальная мультипликационная мастерская, и где он сделал свою первую мультипликационную работу – двигающегося мальчишку. «Это было похоже на чудо, – писал отец впоследствии в своей книге «Кадр за кадром». – Трудно передать охватившее меня чувство. Тут и радость от сознания, что собственными руками создал почти живое существо, тут и странное чувство отчуждения – существо зажило на экране уже своей, независимой жизнью. Каждый мультипликатор пережил подобное чувство, увидев свою первую пробу на экране. Удивительная магия искусства захватила и покорила моё сердце».
С мультипликацией связана не только творческая жизнь Ивана Петровича, но и крепкие товарищеские отношения, перешедшие затем в настоящую дружбу до конца жизни. Такие отношения связывали отца с Л. Амальриком, В. и З. Брумберг, В. Сутеевым, несколько позднее с Л.К. Атамановым, композитором Ю.С. Никольским, оператором Н. Воиновым. Теплые отношения сохранились с Д.Я. Черкесом (мы всей семьей ходили на выставки с его участием и на персональную выставку), с Н. Валерьяновым, К. Тюльпановым. Большое значение для профессионального развития Ивана Петровича имели совместные работы с такими мастерами режиссуры как Л.В. Кулешов, его женой А.С. Хохловой, с режиссером и оператором Ю.С. Желябужским, который в 1927 г. делал кукольный фильм «Приключения Болвашки». Л.В. Кулешов был специально приглашен дирекцией цеха мультипликации «Межрабпомфильма» для лучшего знакомства художников-мультипликаторов со «спецификой кинематографа». Отец всегда с благодарностью вспоминал свою учебу у Льва Владимировича, т. к., изучая опыт режиссерской работы у этого мастера (он посещал его ма стерскую, ездил советоваться домой), отец многому научился. Л.В Кулешов в 1930 г. пригласил Ивана Петровича делать мультипликацию к фильму «Сорок сердец» и остался доволен его работой. В книге «50 лет в кино» (Л Кулешов, А. Хохлова, 1975) авторство вставленного мультипликационного эпизода в фильме «Великий утешитель» ошибочно приписывается И. П. Вано, на самом деле автором его был В. В. Лазурский, который недолгое время работал мультипликатором в «Межрабпомфильме». В. В. Лазурский, вспоминая свое первое впечатление, писал, что… надо было показаться художественному руководителю цеха Вано и директору Жанто, эти рифмующиеся имена были артистическими псевдонимами. Иван Петрович Вано (Иванов), худой и высокий, с выпяченной вперед нижней губой и легкой иронической усмешкой на лице… Эта выпяченная губа долго использовалась в многочисленных шаржах на моего отца.
В конце 20-х годов он сближается с очень интересными людьми и великолепными специалистами, операторами Л.В. Косматовым и М. Магидсоном, у которых тоже набирается практического и теоретического опыта. В это же время отец сходится с А.Л. Птушко, их отношения оставались очень дружественными до самой смерти Александра Лукича.
В 1926 г. происходит важное событие, оказавшее огромное влияние на жизнь молодого Вано. Он знакомится с Танечкой Беккер, моей будущей мамой.
В день смерти мамы папа был потрясен и около двух суток, не останавливаясь, рассказывал, как он познакомился с мамой (естественно, этот рассказ я уже слышала), как они поженились, что он любил в маме. Он рассказывал мне их жизнь, которая проходила у меня на глазах, но оказалось, что многого я не знала, не обращала внимания, всё казалось мне само собой разумеющимся, а для молодого Вано тогда казалось чудом.
Познакомил их Градополов (старший) – знаменитый боксер, чемпион. Он ухаживал тогда за маминой ближайшей подругой, которая терпеть не могла бокс и, чтобы не скучать, пригласила маму с собой. После соревнований Градополов, узнав, что девушек двое, пригласил с собой случайно повернувшегося Вано (отец немного занимался и боксом, эти исторические перчатки долго еще висели в нашей комнате в Лопухинском переулке. Я, грешная, выбросила их в 1966 г., когда мы переехали в отдельную кооперативную квартиру на ул. Удальцова). Как рассказывал папа, Таня поразила его в первый же день встречи. «Ты понимаешь, она не была похожа ни на одну женщину, которую я знал. Спокойная, не болтливая, красивая – и никакого кокетства и жеманства. Одета хорошо и скромно, никаких украшений. В движениях какая-то величавость и достоинство. И в то же время, очень приветливая, улыбчивая. Я проводил ее домой, а потом шел и вспоминал, какая она». В этот вечер папа подарил маме букетик душистого горошка и, сколько я себя помню, 26 июля папа приносил домой скромный букетик этих цветов. Когда, будучи уже в преклонном возрасте, он не мог этого сделать, он звонил мне, и я была обязана достать где угодно заветный букетик и передать его отцу.
Поженились они только через два с лишним года. Бабушка с маминой стороны никак не давала согласия на брак своей дочери с Вано. Наконец, согласилась, но с условием, что мой отец обязуется обеспечить достойную жизнь своей семье. На мой взгляд, отец свое слово сдержал.
Венчались они в надворной церкви Зачатьевского монастыря. Конечно, портниха не сшила вовремя платья, и его прикалывали на маме «по живому», а папа в чужом черном костюме маялся у церкви и боялся, что свадьба так и не состоится. Где брали кольца, я не знаю, никаких колец у отца и матери я отродясь не видела. «Ты не представляешь, какая это была семья, и я, простой парнишка, что я знал и понимал тогда? Но никогда Таня мне не показала, что я сделал что-нибудь не так. Никогда. А Борис Валентинович? Как много он помог мне в жизни!»
Борис Валентинович – это мой дед со стороны матери. Происходил мой дед из немцев Поволжья. Окончил в Петербурге Институт путей сообщения. Работал инженером-строителем по ремонту на Николаевской железной дороге, в техническом отделе Казанской железной дороги, затем на Турксибе начальником строительства на участке Чита – Нерчинск, делал расчеты насыпи вдоль Байкала, потом инженером и начальником участка на строительстве КВЖД, затем опять работал на Николаевской железной дороге, потом на строительстве второго пути на дороге Вологда-Архангельск. Уже в советское время работал начальником строительства топливных железных дорог, участвовал в реконструкции железной дороги на Верный (Алма-Ата) и на Кавказе. Много видел, многих людей знал. В семье были книги о природе разных мест, книги по архитектуре и искусству Японии и Китая, Севера России. И всем богатством своих знаний дед делился с отцом.
Мой дед с отцом вели длинные разговоры об истории России, истории философии. Дед покупал и дарил папе книги по иконописи, архитектуре, истории архитектуры, истории отдельных городов, книги Соловьева-историка и Соловьева-философа и многое-многое другое, подталкивая уже появившийся у моего отца интерес к самообразованию. Со своей стороны, Иван Петрович подарил книгу по мультипликации со своей статьей моему деду с трогательной надписью.
Среди друзей и знакомых семьи Беккеров, куда вошел мой отец, были академики, профессора различных вузов, инженеры, учителя, служащие, бывший курьер с дедушкиной работы, всех кормили, всех привечали. В доме никогда ничего не припрятывали, лучшее – гостям.