Иван стрелец. Песчаная башня

Вентов Игорь

Иван учился, как и всякой науке ,что постигал, военному делу быстро и хорошо. И стрелял отменно ,и бердышом рубил так, что порой бывалые служаки вскрякивали от восхищение. И сабельную рубку освоил не просто клинком махать, а с хитростью. Этой науке обучал его стрелец Иван Кукиш, по роду своему немец. Записался он в стрельцы лет двадцать обратно, звался тогда Иоганн Готлиб Фейге.

Кроме службы держал лавку с немецким товаром, в основном скобяным. Пообвыкся с русскими обычаями, женился на вдове с капиталом, перед тем приняв веру православную. В общем обрусел.

На перевязи носил он обычно не кривой сабельный клинок, а тяжёлый палаш,

с прямым односторонним лезвием.

Вставая в позицию, он говорил Ивану такую присказку к упражнениям:"Ифан,люпезный тёска, искусство фехтофания изопрели итальянцы, как и многое прочее,и пудучи народом не героическим, но хитрым. сделали так, что менее сильный противник может легко попедить полее сильного, и потому делаем фыфод – не в силе правда, а в мастерстве…а с нами. прафослафными, ещё и Господь Бог…В позицию".Слово «Бог» было единственным из русских слов в котором Кукиш выговаривал букву «б».

И вправду от урока к уроку, от дня ко дню, осваивал Иван фехтовальную науку, и вот уже старые рубаки, что грозились выбить клинок из рук юнца, с добрым ворчанием выкладывали копеечку, что уходила в иванов карман, когда клинок его сабли внезапно ложился на плечо, а то и шапку противника.

Ещё учился Иван верхом ездить, хотя и не обязательно то было, ведь род войск, к которым он приписан был значился как пехота. Но бывалые стрельцы подсказали – будешь сноровист верхом то, так если куда быстро надо будет ,тебя и пошлют среди прочих. А чем больше дел ,тем скорее можно по службе подняться. Вот Иван и старался.Да и красиво это было – в красном кафтане, да верхом на коне!

Следя за "пострелёнком",Михей Бобёр, говорил:"Добёр бобёр! Пора парню службу исправлять"

И так начались для Ивана радения в караулах, то на ночных улицах стольного города, то на стенах, а то в ночных конных патрулях на дорогах, что вели в Москву.

В первом серьёзном деле побывал Иван только спустя чуть более года. В Шумске ,не большом городке, что был в царёвой вотчине, случилась замятня. Тамошний воевода до того довёл горожан своими поборами, что все они разом, и ремесленники, и торговцы, и рыбаки…рыболовство было основным занятием горожан, а сушёная речная рыба основным товаром, что везли в окрестные города и саму Москву…в общем все поднялись, и пришли в воеводские хоромы. Служивые попытались было ворота запереть, но куда уж там. Ворота на распашку, толпа повалила во двор. Короткая стычка произошла с дворовыми людьми. Одного чуть насмерть не зашибли, а прочие, и стража, и стряпчие, и холопы,сами разбежались. Воеводу, грозившего всем плетьми и карами небесными за бунт, повязали и уложили на телегу. Прежде чем телега тронулась, один из уважаемых горожан, а также один из вожаков мятежа, сказал:-Ты вот, что мил человек! Езжай отсюда по добру, поздорову, и с Богом! А мы уж как-нибудь сами собой управлять будем.

Воеводскую же жену с детьми, с уважением, так как даже любили её в городе за щедрость при раздачи милостыни, и за то, что завела при местной обители приют для сирот, где детишек обоего пола учили грамоте и ремеслу, посадили в возок, поклонились, и со словами:"Прости нас боярыня, не держи сердца, довёл твой супруг нас, сил боле нет",отправили в след за телегой, на которой крутился воевода, то грозясь, то матерясь.

Такой вот народный почин приняли все и даже местные дворяне ,чьи поместья были вокруг города, воевода и до них свою руку загребущую тянул, выбрали горожане вече, приманили перепуганных подьячих, и стали жить по правде и чести- своё себе оставлять, а что в подати положено, то в подати. Так бы может быть никто бы и не заметил, что в Шумске народ сам собой правит, если бы успели годовые налоги уплатить, но отосланный горожанами боярин такой шум поднял в Москве, и так описал бунт, что получалось шумцы не против него поднялись, а против самого царя, и даже якобы хотят в какому другому государю переметнутся.

Тот час велено было разобраться. От приказа ,что ведал поборами ,но не того ,что именовался Большой казны, а того ,что собирал с черного люда недоимки, и потому назывался Доимочной избой ,был послан дьяк с ябедниками, а им в придачу дали стрельцов полсотни, под началом сына боярского Телепнёва, а из Московской судной избы пятерых мастеров пытошных дел, до которых взыскание недоимок не касалось ,но в совеем приказе мастеров таких не было.

В Шумске проняли "гостей" тихо, народ понимал- хочет власть разобраться, что же здесь такое произошло, отчего в набат ударили. Посланный дьяк занял воеводские хоромы, указал Телепнёву, чтобы разместившиеся во дворе стрельцы были наготове "если что",да велел чтобы пришли из горожан те, которые теперь тут заправляют.

–Где говоришь они заправляют то?
– спросил дьяк писца, что встретил прибывших во дворе.

–В вече, батюшка. В вече- торопливо ответил тот.

–И где это их вече?

–Да прямо тут, и мы при них…приказные.

–При них значит?
– смерил дьяк писца взглядом

–Ну а как же…учет ведём всем сборам…порядок у нас…-почти заикаясь лепетал писец.

–Порядок говоришь! Ну иди, скликай этих…порядошных! Да погодь! Стрельцы с тобой пойдут…чтобы порядошным не вздумалось супротивится!

–Да чего же они будут против то…если по правде всё…

–Иди уже!

Когда в городе узнали, что выборных собирают по домам стрельцы. начался среди горожан глухой ропот, и стали люди потихоньку собираться с разных городских концов к приказной избе да хоромам воеводским. Именитых горожан уже через толпу жителей провели на воеводский двор.

Было их шестеро, хотя в вечевой совет избрали семерых, дворянин из окрестных, жил в своём поместье, и за ним послали. Встали они перед дьяком. шапки сняли, поклонились степенно,с уважением, но без унижения.

Все, и народ из-за ворот, и стрельцы во дворе. разбившиеся парами или по три, с интересом наблюдали это действие. Телепнёв сидел на крыльце дома, щелкал ладонями грецкие орехи, что очень любил ещё с детства. А Иван, с Бобром, стояли у него за спиной.

–Ваня, ты как начнётся, береги нашего сына боярского, да народ не калечь…коли наседать будут отбивайся обухом…

–Чего это вдруг наседать то начнут?!-удивлённо глянув на товарища спросил Иван

Но вопрос его перебил крик присланного дьяка, что покрыл и двор, и задворье, и наверное долетел по улицам Шумска до самых его околиц, и прокатились над рекой.

–На колени-и-и!!!

Ох и тяжёлая же тишина повисла над двором после того как отголоски крика умчались по улочкам.

Дьяк прокашлялся:

–На колени…что не ясно, холопы?!

–Ты сам то ,мил человек, из каких будешь? На боярина, или дворянина, что-то не похож.

Дьяк обернулся в Телепнёву ,что встал .и отряхнул с платья ореховую скорлупу

–Чего ждёшь,воевода! Прикажи вязать смутьянов то! Вели скамьи ставить!
– и обернувшись к выборным. крикнул- Скидывай порты, оголяй зады, смерды!