Иван стрелец. Песчаная башня
Шрифт:
–Мне острога то не видать. По указу царскому мне в яме быть закопанной по шею. Первая же собака бродячая уши да нос откусит, да и загрызёт.
–Это что же за грех на тебе?
– удивился Иван.
–Мужа убила.
– просто и спокойно ответила Аксинья.
Иван как-то весь собрался
–Испугался? Я не нарочно ,но поди же докажи.
–Чем же он тебе не угодил?
–Я ему не угодила. Батюшка как стало мне семнадцать, так и настоял, чтобы я за соседа пошла замуж. Он вдовый был, да и старый уже совсем. Но богатый. Три года прожили кое как, он
–И что?
–Набежала дворня, меня в острог…
–И?
–Я в остроге стражника сговорила, он меня и отпустил.
–Как меня?
Повисла тишина, словно перед грозой.
–Как тебя.
Иван стиснул зубы:
–Сейчас косу то на руку намотаю. к реке отволоку да и утоплю!
–Топи коли хочешь. Я с тех пор , как из острога утекла, так и брожу по миру с такими как эти…почитай уж десятый год.
–Поди с атаманом их блудила?!-перебил Иван
Аксинья повернулась к нему и замкнула уста своими губами. Против воли Иван обнял её.
–Не ревнуй…со всеми блудила. Они дозволения не спрашивали.
– баба помолчала, словно взвешивала на весах судьбы, сказать ещё что-то или ж смолчать, остеречься -И не ради того, чтобы ты меня отпустил я это сделала! Просто показался ты мне…хорошенький такой. А то вот.
Откуда то из под одежды достала баба что-то, и что то вдруг сверкнула синим огнём при лунном свете. Был это тот бухарский стилет, что выбил из рук бродника Кукиш. Иван и не шевельнулся даже, чувствовал, что ему она вреда не нанесёт.
А далее сказал Иван такое. что и говорить то не хотел, но слова словно сами лились из уст.
–Коня вашего возьми, он без седла правда…
Баба замерла вся.
–Я сноровистая. А что твои скажут?
–Отговорюсь как-нибудь.
Иван думал было, что сейчас они встанут, но Аксинья навалилась на него. и заёрзала, сладким голосом зашептала:
–Покуражься ещё разок над слабой бабой, а?!
–Да что же ты за неуёмная такая!
– почти с нежностью прошептал Иван, крепко обняв разбойницу, и поцеловал.
–Зато расстанемся весело.
Стрелец, что в карауле был, дремал. Иван подсадил Аксинью на низкорослую лошадку, она потянула уздечку из верёвки. склонилась к Ивану:
–Я молится за тебя буду, раб Божий Иван. И блуд наш отмолю…может быть.
–Куда поедешь то?
–Дорог много, где схоронится знаю. А потом может в скит пойду.
Иван придержал лошадку, и проговорил твёрдо:
–А если женюсь на тебе?
Баба выпрямилась, сдавила так поводья, что лошадка заволновалась, и опять к Ивану склонилась, показалось тому, что будто жемчужинка скатилась по её чумазой щеке:
–Такую как я никто не примет. Поеду я…соколик.
Иван стоял, смотрел как в ночи растворился силуэт лошади и всадницы. Успел подумать, что вот день выдался ему! И кровь первую пролил, и кое что ещё. Поворотился к костру идти, и тут увидел Михея Бобра, что стоял у него за спиной. Иван подобрался весь.
–Отпустил?
–Угу…
–Уговорила значит. Это они умеют -уговорить.
– Михей вздохнул, рукой махнул -Оно и к лучшему! Завтра бы короткий был разговор -или петлю на шею, или кровь бы пустили. Всё, повечеряли .В путь пора! Эй, в карауле, глаза протри, портки у тебя стянули!
Стрелец, что дремал опершись на бердыш, встрепенулся:
–Не сплю я!
–Седлаем коней!
– уже гремел Бобёр- Иван, верхом то сможешь?
–Смогу -уверенно ответил Иван.
Михей глянул на него, пряча усмешку в бороде:
–Ну да ,надо и тепе верхом…не все же чтобы на тебе скакали!
И вот тут если бы Кукиш был рядом, то можно даже не спорить, что спросил бы он Ивана:"Люпесный тёска,отчего щёки твои горят,словно загнеток у печи?
Светало уже. Собрались быстро. Иван, да ещё двое стрельцов разделили своих коней с новгородскими гостями, а Бобёр. закинув через седло костлявого атаман, поспешили с Кукишем на рысях к ставке.
Телепнёв с Решетовым встали лагерем у Алексашина. Приказали откопать траншеи. Когда Иван с товарищами подъехали, заметил он чужих, не их приказа стрельцов. да два сорокоствольных "органа".как называл эти, стрелявшие залпом, орудия Кукиш. Значит подмога пришла.
У своего походного шатра сидел на седле Данило Телепнём, положив саблю в ножнах на колени, перед ним, на коленях, стоял атаман бродников, руки его были связанны по локтям за спиной. Супротив, широко расставив ноги, сложив руки на груди, упрямо склонив голову, стоялЗаруба Решетов. Он говорил:
–Да отдай ты его мне воевода, у моих казаков он как тетерев затокует!
–А если не затокую?!-оборотился бродник к атаману -Мне всё одно помирать!
–Я вижу тебя уже раз то пытались устроить между небом и землёй! Шрам то во всю шею!
–Да вот не сподобил Бог то -оскалился бродник- Видать нужен я ему ещё туточки!
Тут же стояли Бобёр, Кукиш, ещё два не знакомых Ивану стрелецких сотника. Стрельцы, казаки, да дворяне, те кому заняться было не чем. Иван подошёл с Соколовым. Бобёр увидев их что-то шепнул на ухо Телепнёву. Тот глянул на вновь прибывших, кивнул головой.
–Да пусть так будет, как ты хочешь!– сказал поднимаясь воевода костлявому разбойнику -Отпущу на все четыре стороны. Говори где черемисы реку переходить буду?
По толпе служивых прошёлся ропот осуждения, не хотелось им, чтобы ушёл по добру по здорову этот долговязый вор.
–Крест на том целуй!
– крикнул бродник.
Телепнёв глянул на него с ненавистью. Но помнил он дело за которым сюда послан, помнил, что служба эта ему много добра принесёт если сослужит её обстоятельно. Расстегнул сын боярский кольчужный ворот куяка, что был одет на него под кафтан, расстегнул ворот поддоспешника ,из-за нательной рубашки достал крест свой ,и приподняв на длину гайтана показал всем: