Иванова, на пересдачу!
Шрифт:
Во-первых, они сосались. Не целовались или обнимались, а именно сосалиась. Безостановочно, с чмоканьем, стремясь поглотить друг друга целиком. Везде. В комнате или коридоре, в туалете и на кухне. На балконе.
Даже думать не хочу, где еще!
Во-вторых, они придумали друг другу тупые прозвища. Ну, знаете, когда не просто «Ирочка» и «Сережка», а «хрюшенька» и «жопонька». Ещё с интонацией особенной, такой сахарной, что впору вздернуться.
В-третьих, они либо тусовались весь день вместе, либо зависали на телефоне. Это было невыносимо,
— Коперник, срочно вставай на тропу войны, — призналась я Ванюше за очередным занятием. — Это невозможно терпеть.
— Я анализирую манеру поведения Кошелева и могу отметить, что он привлекателен своей напористостью, — заявил любовник-теоретик. — А ещё у него особое чувство юмора.
— Ты хотел сказать: дебильное, — подсказала я.
Он неоднозначно повел плечами, мол, анализировать не берусь, за качество не ручаюсь.
— Можно попытаться изучить материал и шутить так же, как он. Я скачал несколько американских комедий. В основном, так обсуждают чью-то грудь и количество половых актов. Ничего сложного. Например, я могу пошутить на тему того, что у неё… грудь, — смутился и покраснел, — такая гигантская, что имеет свою атмосферу. Или…
— Не продолжай! — взмолилась я. — Запомни, никогда в здравом уме не шути над размером женской груди. Если не хочешь быть погребенным заживо. Ванюш, будь собой. Точнее — будь усовершенствованной версией себя, но не другим человеком.
— Ну, раз другим человеком я быть не должен, — он мерзопакостно улыбнулся, — тогда поехали. Задачу решила? Ага, оставляй, потом проверю. Возвращаемся к параграфу пятому. Что ты поняла?
Я тоскливо вздохнула и вчиталась в мудреный текст. Да уж. Если выбирать между Коперником-зазнайкой и Коперником-который-шутит-про-секс, я предпочту первого.
Мы со Стасом пересекались в университете (сложно не пересечься, если он твой преподаватель), но не списывались и не встречались. Как-то не до того было. Меня накрыла с головой работа, его доконали должники.
Впрочем, в этом и есть смысл свободных отношений. Вы свободны во всем. Никаких обязательств и правил.
Вы не обязаны даже общаться.
А ещё от меня не отставал Семенов. Периодически я ловила на себе его влюбленный взгляд и думала, как бы незаметно свалить подальше. Миша любил очень тихо и робко. Издалека.
По всей видимости, он решил, что девушку необязательно добиваться. Можно просто выжидать до победного. Когда-нибудь она сама попадет в твои сети.
Так себе логика, но Семенов ею придерживался.
Наверное, всё и дальше шло бы в вялотекущем режиме, если бы однажды днем мне не позвонили с незнакомого номера телефона.
— Слушаю, — лениво проворчала я, готовя нечто среднее между кашей и супом.
Со своей влюбленностью Иришка вообще перестала есть, и мне пришлось самой встать у плиты.
— Привет, Дашка, — промурлыкал в трубку парень, чей голос был знаком до озноба. — Как твоё ничего?
Внутри меня всё скрутилось жгутом. Рот наполнился горечью и страхом. Нерациональным, но пробирающим до мурашек.
— Всё замечательно, — онемевшими губами скорее проблеяла, чем сказала.
— Я в городе. Думал пересечься где-нибудь вечерком или на выходных. Нет желания?
Уйди. Сгинь. Зачем ты вообще вернулся в мою вселенную, из которой я стирала тебя долгими бессонными ночами?
Однажды мы уже повстречались, и ни к чему хорошему это не привело. С тех пор я вымывала свой личный кошмар по имени Витя алкоголем и горячим душем.
— Дашка, ну чего ты замолкла? Кис-кис-кис.
— Засунь свои кис-кис-кис знаешь, куда? — спросила вкрадчиво. — Если ты не понял в первый раз, то я тебя видеть не желаю. Вообще. Никогда. Сотри этот номер телефона.
— Да-а-ашка, — протянул Витя весело, и я поняла, что он изрядно пьян. — Не бузи, котеночек.
Я повесила трубку и добавила бывшего молодого человека в «черный список», надеясь, что он останется там на веки вечные.
Руки тряслись. Остро хотелось напиться — скорее нажраться, — да только в алкоголе спасения нет. Нужно с кем-нибудь пообщаться. Срочно. Катастрофически.
Раньше бы я обратилась за помощью к Шевченко, но у той в глазах прыгали влюбленные зайчики. Бесполезно. Она потеряна для мира людей.
Оставался только Измайлов. В самом деле, он может срывать меня посреди ночи, так почему я не поступлю точно так же?
Свободные, мать его, отношения.
Мне нужно встретиться. Только без алкоголя, а то мы сопьемся
Срочно? У меня занятия до восьми, а потом собирался на тренировку
ОЧЕНЬ!
Обожаю, когда ты кричишь. Я заберу тебя с остановки в 20:30.
Глава 4
Теперь я понимала Измайлова, который совсем недавно нарезал круги по квартире, ничего толком не объясняя. Меня охватило схожее чувство. Отчаяние, переходящее в панику.
Я вспоминала чужие руки и дыхание, липкое, громкое. Вспоминала поцелуи, которые не вызывали во мне ничего, кроме желания стереть с губ слюну.
Это было так давно. На первом курсе. А казалось, что вчера.
— Иванова, что происходит? — отвлек меня Стас.
— Не мешай моим паническим атакам.
— Если ты хотела чисто походить по моей квартире, я мог бы вручить тебе ключи, а сам поехать на тренировку, — вздохнул он, усаживаясь за обеденный стол и скрещивая руки на груди.
— Я тебе всё расскажу… только обещай не смеяться… мне тяжело говорить…
Измайлов напрягся и резко стал серьезным, почти невозмутимым профессором. Чайная ложечка, которую он крутил в пальцах, выписывала по воздуху кренделя, завораживая, мешая сосредоточиться.