«Ивановский миф» и литература
Шрифт:
Рыскин по праву причисляется к некрасовской школе поэзии [50] . Давно уже ивановскими краеведами отмечено пересечение его творчества с рабочим фольклором, где были очень сильны обличительные ноты, направленные в адрес фабрикантов.
Фокин Яшка — фабрикант. У него такой талант: В день субботний поминает Он усопших и слепых. В воскресенье оделяет Булкой нищих и слепых. А в другие дни седьмицы Он на фабрике своей Покрывает все сторицей, Штрафом потчует ткачей.50
См: Розанова Л. А. Н. А. Некрасов и русская рабочая поэзия. Ярославль, 1973.
Или:
У Маракушева Кости ТыНет числа такого рода сатирическим куплетам, частушкам, гулявшим по ивановскому краю. От них оттолкнутся профессиональные ивановские революционеры (Н. Махов, П. Постышев, Р. Семенчиков, Ф. Самойлов и др.), создавая свои революционные вирши, часто используемые в пропагандистских целях.
Мы гроза купцов, царей, Мы враги такого строя, Где бездельники царят, А рабочих, все создавших, Страшным голодом морят.(Н. Махов)
Тот, кто к истине стремился, Кто искал свою святыню, Всюду с злом, напастью споря, Не считая дни и годы, Смело плыл пучиной моря.(Р. Семенчиков)
В этом стихотворном косноязычии массовой ивановской поэзии угадывается стремление выйти за рамки сатирической конкретности и создать общенародную песню борьбы. Но художественных побед здесь было мало.
Свою лепту в создание мифа об ивановских фабрикантах внесла Аполлинария Прокофьевна Суслова — женщина, ставшая легендой еще при своей жизни. Страстная, противоречивая до крайности, она явилась прообразом многих инфернальных героинь романов Ф. М. Достоевского. Но не будем забывать, что Суслова была талантливой писательницей и ее свидетельства об Иванове в какой-то мере можно рассматривать как литературный факт. Здесь мы должны обратиться к замечательной книге Л. Сараскиной «Возлюбленная Достоевского» (М., 1994), где приводятся многочисленные документы (главные из них — письма), связанные с жизнью А. Сусловой в селе Иваново в середине 1860-х годов.
Впервые Суслова тесно соприкоснулась с ивановской жизнью в 1865 году, когда была вынуждена в силу драматических обстоятельств поселиться в Иванове. Это был момент мучительной развязки ее отношений с Ф. М. Достоевским. Старые планы рушились, новых не возникало…
Приехав из Петербурга в Иваново, Аполлинария Прокофьевна на какое-то время обретает относительный душевный покой. В первом своем «ивановском» письме от 14 декабря 1865 года, адресованном задушевному другу — графине Е. В. Салиас (известной писательнице, выступавшей под псевдонимом Евгения Тур), Суслова писала: «Я здесь не скучаю, в Петербурге было бы мне хуже, там постоянное раздражение: досада и злость на умных людей (намек на Ф. М. Достоевского — Л. Т.), а здесь только смех, и больше ничего» [51] . Легкоиронический смех вызывают у нее главным образом быт и нравы местных фабрикантов и их жен, с которыми ей приходится общаться на гуманитарной, так сказать, основе. «Здесь, — пишет Суслова в том же письме, — даже можно составить общество: я нашла двух женщин очень милых и неглупых, из купчих, кое-что знающих и понимающих. Здесь есть и такие дамы, что рассуждают насчет прогресса, эмансипации женщин и прочих высоких вещах не хуже питерских нигилисток, жизнь свою коверкают наподобие „Подводного камня“ и других новейших сочинений…
51
Цит. по кн.: Сараскина Л. Возлюбленная Достоевского. М., 1994. С. 274.
А как мы здесь просвещены, можете судить по тому, что в каждом купеческом доме увидите на столе книгу Бокля „История цивилизации в Англии“. Хотя мы читаем большей частью как гоголевский Петрушка или некий извозчик: „Буки-аз-ба-ба, буки-аз-ба-ба, ба-ба, ха-ха, ха. Смотри-ка, Ванюха, что вышло — баба“. Признаться, у Бокля и этого удовольствия никогда не имеем, попадается иногда такое слово, что и не знаешь, что значит. Прежде читали „Еруслана Лазаревича“, а теперь читаем „Историю цивилизации“. Скажите, что мы не идем вперед» [52] . Однако графиня Салиас не только не разделила смеха своей молодой корреспондентки, но не на шутку встревожилась, увидев в ивановских нравах знак будущих российских катастроф. «…От вашего письма, — отвечает она Сусловой, — повеяло тоскою. Когда в селах купчихи (вы меня довольно знаете, что я употребляю это слово не как термин презрения, а как выражение, рисующее степень образования) читают „Подводный камень“ и другие книги, такие же, говорят о эмансипации женщин и поставляют ее в том, чтобы бегать по свету с любовниками, бросая мужа и детей, — дело плохо. Все это вместе взятое и соединенное ужасно! Бокль, нигилисты, патриоты, естественные науки, возведенные в принцип <…> Поверьте, это — разложение общества. Оно предшествует всегда всем катастрофам! Мне было больно, больно читать письмо ваше. Если уж дошло до сел, то где же спасение? Неизбежное совершается» [53] .
52
Там же. С. 273–274.
53
Там же. С. 275.
Надо отдать должное социальной проницательности Е. В. Салиас.
Не бывая в Иванове, она увидела в далеком русском селе то, что так тревожило первых ивановских писателей, а именно противоестественное сочетание «крайне разнородных элементов» (Ф. Нефедов), грозящее бедой.
Понадобилось совсем
54
Там же. С. 292.
55
Там же. С. 286.
Так в сознании Сусловой обернулось то, что академик В. П. Безобразов не без удовольствия определял как «полное, безусловное отсутствие барского элемента» в необычном селе Иваново.
Со временем ее все больше тяготит удушающая ивановская атмосфера. «В Иванове мне ужасная скука, — пишет А. Суслова в письме к Салиас от 25 мая 1867 года, — я буквально никого не вижу…» [56] . Но в момент, казалось бы, полного разочарования в ивановской действительности Суслова принимает решение открыть в Иванове школу-пансион для девочек и тем самым содействовать культурному просвещению села. (Вот еще одно из проявлений парадоксальной натуры «возлюбленной» Достоевского!)
56
Там же. С. 313.
Школа Сусловой была открыта 12 декабря 1868 года, а уже через три месяца ее закрыли. Почему?
Дело о школе Сусловой приобрело далеко не местный характер. Известна записка попечителя Московского учебного округа министру народного просвещения Д. Толстому, где сообщалось об А. П. Сусловой как человеке неблагонадежном. Аргументы: «во-первых, она носит синие очки, во-вторых, волосы у нее подстрижены. Кроме того, имеются слухи о ней, что „в своих суждениях она слишком свободна и никогда не ходит в церковь“» [57] . 29 марта 1869 г. в газете «Петербургские ведомости» появилась заметка Ф. Нефедова, где давалась высокая оценка педагогическому начинанию А. П. Сусловой и с прискорбием сообщалось о закрытии школы. Здесь, в частности, говорилось: «В короткое время училище г-жи Сусловой успело зарекомендовать себя с самой лучшей стороны: хорошие и преданные делу наставники (все имеющие дипломы, и в числе их священники), человеческое обращение с учащимися и страстная любовь к занятиям самой учредительницы заставили отдавать в новое училище своих детей тех родителей, которые прежде в образовании, кроме „развращения нравов“, ничего не видели. Училище г-жи Сусловой могло принять широкие размеры, как вдруг неожиданный случай — и все разбилось. Случай этот поразил не только людей, заинтересованных в деле, но и все мыслящее и сколько-нибудь честное население Иванова.
57
См.: Ф. М. Достоевский. Статьи и материалы. Сб. 2. М.
– Л., 1924. С. 254.
„В середу, т. е. 12 дня н. м., приехал из Шуи смотритель училища и отобрал у г-жи Сусловой дозволение, данное ей на открытие училища г. начальником учебного округа, а девочек велел всех распустить и учебные занятия совсем прекратить.
Это событие произвело здесь такое сильное и глубокое впечатление, что о нем одном только везде и говорят. <…>
Носятся, впрочем, слухи, что нашлись такие личности, — у нас где их нет? — в которых училище г-жи Сусловой возбудило зависть, и они сделали все, что было нужно…“» [58] . История с открытием и закрытием школы-пансиона дает возможность увидеть Иваново в двух ракурсах. Не такое уж это было «чертово болото», если здесь начинание А. Сусловой получило со стороны многих ивановцев благодарный отклик, о котором пишет в своей заметке Нефедов. Но культурный потенциал пробивался с великим трудом. Его на корню глушили «завистники». И та же Аполлинария Прокофьевна Суслова вынуждена была уехать из Иванова в Москву.
58
Сараскина Л. Возлюбленная Достоевского. С. 319.
А в конце «сусловского» сюжета хочется обратить внимание на то, как тесно переплетаются в «ивановском тексте» имена Ф. Д. Нефедова и А. П. Сусловой. Один из родоначальников мифа об Иванове становится в какой-то момент близким другом «возлюбленной Достоевского», настолько близким, что Л. Сараскина высказала предположение, что именно о Нефедове идет речь в следующем фрагменте письма Сусловой от 14 сентября 1869 г. Е. В. Салиас: «… Я понравилась и полюбила человека, который вызвался не только поправить мои дела, но и открыть мне новую дорогу…» [59] . Не последнюю роль в сближении этих двух замечательных людей сыграло желание обоих внести светлое начало в ивановскую жизнь, приблизить «русский Манчестер» к образованию и культуре.
59
Там же. С. 443.