Июльская горячка = Неуловимый [СИ]
Шрифт:
Он положил трубку.
— В управление пришли родные той женщины, с Россоши.
— Слава богу! — одновременно вырвалось и у Астафьева, и у Колодникова.
Через час Юрий снимал первые показания родственников Ольги Николаевны Супиной.
— Скажите, она часто ездил за грибами?
— Часто, — всхлипывая, сказала женщина лет пятидесяти, сестра убитой.
— Она говорила, что это самый ее любимый отдых, — подтвердил ее муж.
— На Россоши она тоже бывала?
— Да, мы туда и втроем ездили, на нашей машине, когда, конечно, время свободное совпадало, все ведь работаем…
— Скажите, без вас она ездила одна?
Супруги явно не поняли вопроса.
— В каком смысле? — поинтересовался деверь.
— Ну, у нее не было в последнее время попутчиков? Я имею в виду мужчин?
— Нет! — хором ответили родственники, потом сестра сказала: — Она у нас с мужчинами ну никак не могла сойтись. Сколько раз ее сватали — бесполезно. Так и жила старой девой.
— Нет, — начал пояснять Юрий. — Я не это имею в виду, а мужчину, такого же, как она, фанатика-грибника?
Супруги переглянулись и дружно пожали плечами.
— Нет, не слышали ничего такого.
— Она нам не рассказывала. А от нас у нее секретов не было.
Астафьев допрашивал родственников убитой еще часа два, но ничего толкового не узнал.
Иван Михайлович Мазуров не торопясь прохаживался по рынку. Рыночная жизнь била ключом, вокруг царила толчея, народ приценивался, торговки громко расхваливали товар. Неожиданно Михалыч услышал свою фамилию.
— О, Мазуров! А говорили, он на пенсии.
Обернувшись, подполковник увидел в нескольких метрах от себя троих парней. Облик их полностью подтверждал принадлежность к уголовному миру. Иван Михайлович присмотрелся и, удивленно подняв брови, шагнул вперед.
— Долган?! Какими судьбами в наших краях? Тебе же пятерик впаяли года три назад?
— Ну, государство у нас оно хоть и строгое, но справедливое, — засмеялся самый высокий из парней. — Вышел по амнистии, спасибо Госдуме.
— Давно?
— Позавчера. — Максим Долгов полез в карман. — Вы же все равно так просто не отстанете, так что вот, читайте. Чист я как белый лебедь! — с издевкой сказал он, сияя фиксами.
Мазуров, внимательно изучив справку об освобождении, согласно кивнул:
— Что ж, хорошо. Государство дало тебе шанс попробовать жить честно, так что смотри, выбирай. Кстати, чего это ты на рынке пасешься?
— Да так, подкупить кое-что, прибарахлиться. Не в этом же мне ходить, — и он оттопырил карманы старого пиджака.
— Смотри мне, ты прошлый раз на этом же рынке прокололся. Второй раз будет уже как рецидив.
Сделав внушение, Мазуров прошел дальше и вскоре заметил одного из тех людей, кого и рассчитывал сегодня встретить. Невысокий, невзрачный на вид мужичонка лет сорока пяти с утиным носом торговал разложенной прямо на земле сантехнической мелочовкой: рыжими от ржавчины сгонами, кранами, прокладками, бывшими в употреблении душевыми лейками. Кроме того, на старом покрывале лежал десяток потрепанных книг.
— Здорово, Николай! — сказал Мазуров, останавливаясь и разглядывая товар.
Глаза у торговца удивленно расширились.
— Иван Михайлович? А говорили, что вы ушли на пенсию.
— Да ушел было, а тут опять позвали, работать некому. Как у тебя-то дела?
— Нормально, — пожал плечами Николай, слегка поежившись — такая у него была манера. Николай Кочин по склонности своего характера работать не любил и поэтому постоянно вращался среди любителей легкой наживы. Все это было чревато разного рода мелкими неприятностями, вроде небольшой, года на два, отсидки в зоне. Для людей его круга это было примерно то же, как для обычного человека визит к стоматологу — неприятно, но что делать? Кочин же в тюрьме еще не сидел и панически этого боялся. Года четыре назад Мазуров прищучил его с десятью чеками ханки. Это была чистая тюрьма, и Кочин буквально на коленях умолял его отпустить. Мазуров сжалился, но впоследствии нещадно доил Николая на предмет получения нужной ему информации. И пару раз тот притаскивал оперу очень даже интересные данные.
Мазуров присел на корточки, якобы рассматривая товар, то же сделал затравленно оглядывающий по сторонам Кочин.
— Да не крутись ты, веди себя спокойно, — упрекнул сексота Мазуров и приступил к разговору: — Николай, надо бы узнать, кто у нас в городе начал торговать оружием.
— Что, у нас и такое есть? — удивился тот.
— Есть, Коля, есть. У нас, как в Греции, — все есть. В частности, кто-то в последнее время приторговывает пистолетами ТТ. Ты все понял?
— Иван Михайлович! — взмолился вспотевший Кочин. — Ну откуда я узнаю про оружие? Кто я и кто они? Раз они таким делом занимаются, значит, серьезные люди, не чета мне.
— А ты все-таки попробуй, — настаивал Михалыч. — Поспрашивай, послушай, что другие говорят. Может, что и получится. Случайно, может, услышишь, кто знает.
Мазуров поднялся и, даже не кивнув на прощание собеседнику, пошел дальше. В этот день он хотел бы увидеть очень многих, и лучшего места, чем рынок, не было. Для того чтобы только обойти его, Мазурову понадобилось два часа. Эта прогулка изрядно утомила его, но подполковник остался доволен подобным променадом. Он увидел почти всех, кого хотел увидеть, со всеми переговорил. Одна только новость не обрадовало его. Умер Баян, один из самых ценных кадров в его агентуре, стукач не по нужде, а по призванию. Он стучал давно, начиная со времен незабвенного "отца народов", будучи еще комсомольцем. Стучал и на зоне, куда первый раз попал за мелкую кражу. Не единожды он зарекался идти по скользкому пути легкой наживы, но неизменно время от времени садился в тюрьму, ибо жажда воровства была его второй натурой. И вот он умер, не в зоне и не на «пере» подельников, а прямо здесь, на рынке, в алкогольной горячке.
Размышления Мазурова прервал неожиданный взрыв голосов и грохот. Оглянувшись, он увидел неподалеку ожесточенную драку. Человек пять парней нападали на коренастого, полуседого мужика в черной майке, а тот очень ловко и расчетливо от них отбивался, так что нападавшие по очереди, как кегли, отлетали и валились на землю. Спиной торговец прижимался к машине, бежевой «шестерке», на капоте которой были расставлены банки с краской. Несмотря на владение незаурядным боевым искусством, торговцу пришлось бы очень плохо. Сзади, за машиной, к нему уже подбирался один из бойцов с длинным обрезком водопроводной трубы. Он уже примерился ударить упрямого противника, но в это время его запястье перехватила железная рука Мазурова. Парень вскрикнул от боли и выпустил из рук трубу.
— Шухер, менты! — заорал кто-то из них, и кодла кинулась врассыпную.
Мазуров не терял времени и, невзирая на отчаянное сопротивление драчуна, приковал его наручниками к железному ограждению рынка.
Тяжело дыша, торговец наконец оглянулся. Теперь Мазуров увидел, что тот, несмотря на седину, гораздо моложе, чем показался вначале, и даже в такой ситуации лицо его светилось каким-то внутренним обаянием.
— Спасибо, господин подполковник, вовремя вы здесь оказались, — поблагодарил он Мазурова.