Июльская горячка = Неуловимый [СИ]
Шрифт:
— Привет! Ты окончательно меня бросил? — спросила она.
— Я?! — возмутился Юрий. — Это ты, по-моему, бросила меня ради этого козла?
— Какого "козла"? — опешила Юля.
— Как какого, Вадика Долгушина. Разве не так?
Последовала небольшая пауза, затем она тихо сказала:
— Ну, ты и дурак! — и положила трубку.
Астафьеву в первую секунду захотелось тут же набрать ее номер и расставить все точки над «i», но мужское самолюбие остановило его.
"Пусть как хотят, — подумал он со злостью. — Держат за полудурка, а из себя строят
Расстелив постель, он подумал, что не уснет, как и вчерашней ночью, даже пошел к холодильнику, достал недопитую накануне бутылку водки, но, подержав в руках, сунул обратно. Прошедший день вспоминался как изматывающий марафон, и теперь усталость взяла свое, отпустила напряженные нервы, и Астафьев провалился в сон.
Ему снова снился лес, но не такой, как в окрестностях Кривова, а дремучий, хвойный, скорее похожий на тайгу. Юрий с трудом пробирался по бурелому, его цепляли ветки, ноги проваливались в мягкие моховые ямы, но он упорно шел вперед, точно зная, что где-то там, впереди, его ждет Юлька.
— Юля! Юлька! — кричал он время от времени, но в ответ была неестественная, глухая тишина. Даже птицы не пели в этом странном лесу. Затем где-то совсем близко мягко заурчал автомобильный двигатель, и за ближайшими елями Юрий увидел бесшумно проскользнувший силуэт коричневого «Вольво». Астафьева не удивило, откуда в глухой тайге появилась иномарка Вадика Долгушина, им овладело отчаяние.
— Юля!!! — надрывно крикнул он, и тут же, как эхо, до него донеслось отдаленное: "Юра!"
Это был ее голос, далекий, но знакомый и родной. Астафьев рванулся вперед, снова провалился в какую-то яму, но выбрался и начал упорно продираться сквозь густые заросли. Время от времени он кричал:
— Юлька!
А в ответ неизменно доносилось:
— Юра! Я здесь! Юра! Иди сюда!
Ее голос был все ближе, потом она неожиданно отчаянно вскрикнула, а затем жалобно застонала:
— Не надо, не надо! Я прошу, не надо!
Юрий просто завыл от горя и злости и ломанулся сквозь подлесок с еще большей силой. Молодые деревца, словно нарочно пеленали его, связывали по рукам и ногам, но он все-таки вырвался и побежал вперед на дикий, полный ужаса крик Юли. Он выскочил на поляну и увидел широкую спину мужика, одетого в пятнистый камуфляж. При этом Астафьев снова, как и в предыдущем сне, непостижимым образом видел и Юлию, ее покрасневшее лицо с открытым в отчаянье ртом, и толстые, мясистые руки, сжимающие горло девушки. Он закричал, рванулся вперед, но «грибник» в этот момент обернулся и наотмашь ударил его по голове топором…
Юрий проснулся от боли. Ошалело оглядевшись, он понял, что снова лежит на полу, болит все та же, левая половина лба, а в дверь опять кто-то стучит и звонит. Торопливо поднявшись, Астафьев хотел, было, снова замотаться в простыню, но с удивлением понял, что она разорвана почти пополам. Плюнув, он как был, в костюме Адама, подошел к двери.
— Кто там? — не открывая двери, прохрипел он.
Это была все та же соседка, тетя Маша.
— Юра, вам опять дурной сон приснился? — голос соседки из-за двери был, как никогда,
— Да, — признался Юрий, — кошмары снятся, тетя Маша. Извините за беспокойство. Я больше не буду…
— А, ну понятно. Жениться вам надо, Юра.
Дав дельный совет, соседка удалилась, а Астафьев побрел к дивану. Плюхнувшись на него, он еще раз с удивлением рассмотрел порванную простыню и, откинувшись на подушку, закрыл глаза.
"Что-то мне в последнее время даже сны какие-то служебные стали сниться. Хреново только, что Юлька в них участвует. Вадик тут еще со своей тачкой опять затесался! На «Вольво» по тайге рассекает, вот придурок".
Но другая мысль заставила его подскочить с места: "А вдруг Юлька опять за грибами уехала?"
Пододвинув телефон, Юрий набрал знакомый номер.
— Да! — тут же отозвался голос Юлии.
— Слава богу! — облегченно вздохнул Астафьев. — Вы что, сегодня по грибы не поехали?
— Мать с отцом уехали. А я вчера ногу натерла, дома сижу. А что, разве тебя это еще интересует?
В голосе Юльки появились ехидные нотки, Юрий почувствовал, что сейчас она задаст вопрос про вчерашний нелепый разговор, и поэтому, не отвечая, стараясь говорить как можно спокойнее, сказал:
— Просто вчера этот «грибник» задушил еще одну девушку, восемнадцати лет, как раз около Марьевки, ближе к Солнечной.
— Ужас какой! — Это, похоже, Юльку проняло. — А мы были чуть дальше, туда, к Толовому.
— Понятно. Там велосипедиста случайно не видели, в камуфляже, в очках, здорового такого?
— Да нет, не помню, там много народу было. И на машинах, и на мотоциклах, и с электрички шли пешком. Мы три ведра белых набрали. Слушай, это что, тот самый маньяк? Тот, на велосипеде? А сколько ему лет?
— Говорят, старик, седой уже. Лица никто не видел. Только со спины.
— Нет, такого не видела. Ты сегодня опять до ночи?
— Как получится, но, скорее всего, да. Это дело сейчас целиком висит на мне, нужно как можно быстрее вычислить эту гадину.
— Давай, Юрка, лови его, а то уж и на природу не выедешь, кошмар какой-то. У меня прямо мурашки по коже побежали! Звони, как поймаешь.
— Хорошо, но и ты отговори своих ездить за этими чертовыми грибами! Мало ли что…
Уже положив трубку, Астафьев вспомнил, что не спросил Юльку про Долгушу и тот вечер. Но стоило ли заводить такой разговор сейчас, может быть, лучше все выяснить при личной встрече, с глазу на глаз?
Зазвонивший будильник сообщил Юре, что пора собираться на работу. Умываясь и завтракая, он думал о сегодняшнем сне.
"Странно как-то. Нисколько не похоже на действительность. На самом-то деле ни одна из его жертв не смогла даже пискнуть, не то, что крикнуть. Почему снятся такие сны? И эта тайга, Долгуша, «Вольво». Чушь какая-то!"
Ясность пришла к нему позже. Со стороны это выглядело более чем странно, будь в квартире сейчас кто-то еще, он бы непременно засмеялся. Во рту бутерброд, чашка с чаем застыла в руке, глаза будто остекленели. Наконец Юрий очнулся и пробормотал: