Июльская горячка = Неуловимый [СИ]
Шрифт:
Астафьев поднялся с табурета, в возбуждении прошелся по кухне, снова сел.
— Больше того, я знаю, что ты не убийца. Но нам нужно знать правду, что ты видел в лесу рядом с платформой Солнечная? Самый главный аргумент в твою пользу будет тогда, когда мы возьмем настоящего убийцу. Итак, ты спешил на раннюю электричку, на шесть тридцать, наверняка опаздывал, поэтому пошел не по дороге, а срезал через луг и рощу. Так ведь?
С трудом, нехотя, но Игорь кивнул. В глазах его даже мелькнуло некоторое удивление.
— Ну, давай, — подбодрил его Юрий. — Что, я за тебя все должен рассказывать? Сам поработай над своим алиби. Что было дальше?
Дубов взялся за сигареты, но пачка оказалась пустой.
— Дай закурить, — совсем другим, потухшим голосом попросил он. Первая затяжка словно сняла с него какую-то тяжесть. Чувствовалось, что парень решился, начал говорить более собранно. — Я действительно опаздывал, тетка денег на геру не дала, хотя у нее их полно, но в этот раз зажлобилась, курва! Меня еще дома ломать начало, тыква варит плохо, я решил срезать дорогу, думал, там луг, а оказалось болото. Выбрался к роще, смотрю, мужик какой-то из кустов велосипед вытаскивает. На багажнике корзинка плетеная, большая такая, понятно, что грибник. Он сел и поехал…
— В какую сторону, к Кривову или в Толовое? — торопливо прервал Юрий.
Игорь сморщил лоб, вспоминая.
— К Кривову. Я прошел дальше и натолкнулся на эту… — он замолчал, пытаясь подобрать слово. — Ну, в общем, она там уже лежала. Я сразу понял, что этот мужик ее замочил.
— Почему? — быстро спросил Юрий.
— Да все говорят, что «грибник» по окрестностям баб душит. А он как раз оттуда вылез с этим велосипедом, а эта… еще теплая была, да что теплая, просто как живая.
— Ты откуда это все знаешь?
— Ну, я же снимал с нее и серьги, и все… Дотрагивался.
Он неопределенно махнул в воздухе рукой и замолк. Астафьев решил, что пока не стоит зацикливаться на этих подробностях, и начал давить на главное:
— Как выглядел тот «грибник»? Сколько ему лет, рост, вес, может, что еще интересное запомнил?
Игорь снова сморщился, с силой провел обеими руками по волосам, так же с усилием начал припоминать:
— Я же его мельком видел. Лица не просек совсем, но в очках он точно, дужки здесь, — он ткнул себя пальце по темечку, — были связаны веревкой. Мощный такой старик, плечи здоровущие, рост… с меня. И… квадратный какой-то.
— Ты сказал старик, почему старик? — настаивал Юрий.
Игорь пожал плечами.
— Старик он и есть старик. Это по всему видно. Волосы у него седые торчали из-под фуражки.
— Дальше! — торопил Юрий. — Во что он был одет?
— В камуфляже зеленом, но не «дубок», попроще. Куртка, штаны. На голове тоже армейская фуражка, пятнистая такая.
— На ногах?
Дубов отрицательно мотнул головой.
— Не запомнил, да и далеко было.
— На каком расстоянии ты был от него? Припомни точно.
— Ну, метров… двадцать.
— Он тебя не видел?
— Нет. Я еще в кустах стоял, по дороге грязь, неохота было пачкаться.
— Какого цвета у него велосипед?
Игорь снова напрягся, но затем снова отрицательно качнул головой.
— Не помню. Что-то такое серое, неброское…
В это время в кухню все-таки прорвалась мать Дубова, с трясущимися от возбуждения щеками. За ее спиной маячило красное, как после бани, лицо прапорщика.
— Игорь, что они тебе шьют?! Игорь, ни в чем не признавайся! — закричала она.
— Ма, отстань, а?! — мгновенно перешел на крик Дубов. — Это не твое дело!
— Как не мое дело?! Ты мой сын!
Не обращая внимания на хаос и крики, Юрий оформил протокол и подсунул его Дубову. Пока тот читал, Астафьев вместе с прапорщиком сдерживал его мамочку.
— Все правильно, — сказал Игорь и подписал протокол.
— Сейчас мы поедем в горотдел, и все зафиксируем более полно. Вы можете ехать с нами, — сказал Юрий разбушевавшейся матери.
Через пять минут Дубовы в сопровождении патрульных начали спускаться вниз, за ними потянулись и все остальные. В прихожей верная Зинаида Павловна с двумя соседями пыталась как-то пристроить сломанную дверь.
— А вы что же, разве исправлять ее не будете? — возмутилась она.
— Не уполномочены, — пошутил Сычев. — Прав таких Дума нам не дала.
— Шурупы и молотки нам сегодня забыли выдать, — подстроился к нему потный прапор. — Только пистолет и патроны.
В машине Сычев спросил:
— Ну что, Юрок, расколол его?
— Кого "его"? — Юрий почувствовал внезапную усталость.
— Ну не полено на Буратино и опилки! Этого красавца расколол?
— На что?
— Ну, это он «грибник»?
— Вряд ли.
— Что значит "вряд ли"? — возмутился Николай. — Я что, зря с его вонючими кроссовками полдня возился?
Юрий вздохнул, говорить не хотелось, но пришлось. Заодно он репетировал свою речь перед следователем и прокурором.
— То, что золото снял он — несомненно. Но душил, скорее всего, процентов на девяносто все же не он, другой.
— А ты откуда знаешь?
— Из паспорта. По анализу спермы, мы знаем, что у «грибника» третья группа крови, а у этого первая.
— Но был же случай, когда группа крови не соответствовала сперме, — возразил Сычев. — У того же Чикатило.
— Да, но это редчайший случай. Но есть еще вот это, — он вытащил из папки и показал Николаю одну из бумаг, найденных в серванте. — Игорь Дубов последние два месяца находился в наркологическом диспансере под Железногорском, это сто двадцать километров от Кривова. И вернулся оттуда три дня назад. Так что душить предыдущих женщин он никак не мог. Ясно?
Сычев крякнул, мотнул головой.