Июльская горячка = Неуловимый [СИ]
Шрифт:
— Давайте берите его и тащите в ванную. Устройте вытрезвитель на дому, хоть в морозилку его суньте, но разбудите любой ценой.
Пока бойцы волокли в ванную комнату ватное тело подозреваемого, Юрий прошелся по квартире, присматриваясь к обстановке. Еще лет пять назад ее можно было назвать шикарной. Импортный линолеум, подвесные потолки, рельефные, дорогие обои. Но теперь на тех же обоях остались невыцветшие пятна от некогда висевших там ковров, линолеум прожжен. За Юрием по пятам ходила Зинаида Павловна и очень мешала Астафьеву, тем более что к ней вскоре
— Это его кроссовки? — спросил он соседку.
— Да, старые его. Новые-то он отнес цыганам и продал на прошлой неделе. Вот так и живем, так и живем! — пригорюнилась она.
Найдя в шкафу старый пакет, Юрий сложил туда обувь и пошел звонить Сычеву. К счастью, тот оказался на месте.
— Николай! Это Астафьев. Срочно приезжай на Собинова шесть, квартира девять. Да, это по делу «грибника». Что, значит, не можешь? Я в гробу видел тебя с твоим рынком, и мне не важно, что и кто там на тебя наехал! Это я на тебя сейчас наеду, понял!
В голосе Астафьева звучали такие новые интонации, что эксперт действительно уже через пять минут стоял на пороге квартиры Дубовых. Лицо Николая выражало высшую степень недовольства, но Юрий не обратил на это никакого внимания.
— На, займись вот этим, — сказал Астафьев, протягивая Сычеву пакет с кроссовками, а сам поспешил в спальню, где немного пришедший в себя хозяин дома под присмотром «банщиков» одевался. Игоря мотало из стороны в сторону и трясло, двадцать минут под холодной водой проняли даже его наркотическую нирвану.
— Гестапо, — бормотал он, — такой кумар сорвали.
Наконец, кое-как одевшись, Дубов был готов к допросу. В зале, разложив на столе кроссовки, колдовал Сычев, поэтому взмахом руки Юрий показал милиционерам направление на кухню. Когда он проходил мимо Николая, тот показал ему большой палец и шепнул на ухо:
— Это он, его кроссовки, память у меня фотографическая, так что можешь не сомневаться. Коли его!
Усевшись за стол, Дубов закурил, и теперь Астафьев смог рассмотреть его во всей красе. Это был очень красивый парень, высокий, широкоплечий, с вьющимися черными волосами. Было в нем что-то не цыганское, а скорее южное. Темные глаза, кожа лица смуглая, с хищной лепки носом.
"Да, бабы по нему, наверное, сохнут взводами и ротами", — решил Астафьев и начал допрос.
— Меня зовут Юрий Андреевич Астафьев, старший оперуполномоченный уголовного розыска. Ваша фамилия, имя, отчество?
Его собеседник поморщился, но нехотя представился:
— Дубов Игорь Николаевич.
— Судимости, приводы в милицию были?
— Привод за героин. Дело закрыто.
"Сунули поди обноновцам и отмазались", — подумал Юрий, но отвлекаться
— Героин нас сейчас не интересует, хотя на квартире у вас мы и его нашли в достаточно больших для возбуждения уголовного дела количествах. Скажите, гражданин Дубов, где вы были сегодня ночью и утром?
— Здесь, дома.
— Кто это может подтвердить?
— Мать, кто ж еще.
Игорь отвечал вяло, нехотя.
— А у меня есть другие сведения, — Юрий вытащил из полиэтиленового пакета с уликами небольшой клочок бумаги. — Этот билет мы с понятыми нашли у вас в кармане джинсов, он на десятичасовую вечернюю электричку до платформы Солнечная. Куплен вчера, в девять пятьдесят вечера. Обратно в тот же день вы приехать не могли, последняя электричка идет оттуда примерно в это же время. Так ведь? К кому вы ездили в Толовое?
Игорь молчал. Юрий кивнул:
— Хорошо, можете не говорить, мы и так знаем. В Толовом, судя по словам вашей соседки, живет ваша тетка, но не она нас интересует, а то золото, что вы сегодня сдали в ломбард.
— Какое золото? Ничего я не сдавал, — скривился Дубов.
— Вот это, — Юрий сунул ему под нос пакетик с золотыми украшениями. — Именно в ломбарде мы узнали ваш адрес, торговец дал против вас показания, так что, Игорь, запираться бесполезно.
— Ничего я не знаю, — продолжал настаивать Игорь, — врет он все.
— Игорь Николаевич, запираться бесполезно, более того, даже вредно. — Астафьеву было трудно говорить в таком спокойном тоне, хотелось закричать, схватить за грудки этого самовлюбленного красавца и вытрясти из него все, что он знает и не знает. — Во-первых, вы сильно наследили около трупа, отпечатки ваших кроссовок трудно спутать с чьими-то другими. Это уже подтвердила экспертиза.
Астафьев сказал это уверенно, так как за секунду до этого появившийся в дверях кухни Сычев утвердительно кивнул и тут же скрылся.
— Во-вторых, сейчас сюда приедут родители убитой, опознают украшения, и это будет ваш приговор. Плюс показания скупщика из ломбарда, все это выстраивается в очень логичную цепочку. По всему получается, что это вы задушили девушку…
— Никого я не душил! — впервые взорвался Игорь. — Все было совсем по-другому!
— Хорошо, расскажите, как все было на самом деле. Только это спасет вас от тюрьмы.
Дубов с явной ненавистью посмотрел на Астафьева:
— Хотите списать на меня трупы? Я ведь не дурак, вам только отчитаться нужно, дескать, поймали маньяка! Не получится. Ничего я не скажу.
В кухню прибежала соседка.
— Мать приехала, сейчас придет, — сказала она.
"Только этого еще не хватало!" — подумал Юрий. Он поманил пальцем стоявшего в дверях прапорщика и шепнул ему:
— Не пускай ее сюда, любой ценой. Хоть жениться обещай, но не пускай.
Вскоре в отдалении зазвучали возбужденные голоса, но прапор свою миссию выполнял героически. А Юрий продолжал уламывать Дубова:
— Игорь, пойми, мы не хотим на тебя ничего вешать. Зачем нам это делать, если через неделю снова пойдут трупы? Это глупо!