Из Африки
Шрифт:
— Нет, — ответил граф Шиммельманн с гримасой отвращения.
— Согласитесь, ваше сиятельство, — продолжал хозяин зверинца, — что ввиду этого гиене, возможно, труднее сидеть в клетке, чем любому другому зверю. Страдает ли она от удвоенной похоти или, сочетая в себе оба свойства, пребывает в полной гармонии? Иными словами, становимся ли мы, пленники жизни, счастливее или несчастнее, накапливая всевозможные таланты?
— Любопытная вещь, — отозвался граф Шиммельманн, думавший о своем и не обращавший внимания на докучливого собеседника. — Получается, что сотни, даже тысячи гиен жили и издыхали только для того, чтобы здесь оказался вот этот экземпляр и жители Гамбурга могли получить представление о том, что
Они перешли к соседним экспонатам — жирафам.
— Диких зверей, — продолжал граф, — бегающих на воле, на самом деле не существует. А вот эти, напротив, существуют: мы нарекли их определенными именами и знаем, как они выглядят. Остальных могло бы вовсе не быть, тем не менее, их несравненно больше. Как экстравагантна природа!
Хозяин нахлобучил поглубже меховую шапку, согревая свой лысый череп.
— Они видят друг друга, — молвил он.
— Даже это можно оспорить, — отозвался граф Шиммельманн после недолгой паузы. — Скажем, у этих жирафов на спинах квадратные пятна. Глядя друг на друга, жирафы, не зная, что такое квадрат, не умеют их различать. В таком случае, могут ли они видеть друг друга?
Хозяин некоторое время смотрел на жирафов, а потом изрек:
— Их видит Господь.
— Жирафов? — с улыбкой спросил граф Шиммельманн.
— О, да, ваша светлость. Господь видит жирафов. Пока они бегали и резвились у себя в Африке, Господь наблюдал за ними и наслаждался. Он для того их и создал, чтобы они доставляли Ему радость. Так сказано в Библии. Бог так полюбил жирафов, что создал их. Бог лично изобрел квадрат и круг, так что ваша светлость не станет отрицать, что Он видит квадраты у них на спинах и все остальное. Возможно, дикие звери как раз и являются доказательством бытия Бога. Однако когда они переезжают в Гамбург, — заключил он, берясь за шапку, — этот довод становится проблематичным.
Граф Шиммельманн, построивший свою жизнь сообразно со взглядами других людей, молча отошел к раскаленной жаровне, чтобы посмотреть на змей. Хозяин, желая его развлечь, открыл одну из клеток и попробовал разбудить спавшую внутри змею; в конце концов сонная рептилия медленно обвила его руку. — А знаете, любезный, — обратился граф к хозяину зверинца, — если бы вы находились у меня на службе или если бы я был королем, а вы — моим министром, я бы сейчас вас уволил.
Хозяин непонимающе поднял на него глаза.
— Неужели, ваше сиятельство? — Он вернул змею в клетку. — По какой причине, позвольте спросить?
— Ах, любезный, вы ведь не такой простак, каким представляетесь. В чем причина, спрашиваете вы? В том, друг мой, что отвращение к змеям — здоровый человеческий инстинкт, сохраняющий жизнь тем, у кого он развит. Змея — самый смертельный враг человека, однако откуда мы знаем об этом, если не благодаря собственному инстинктивному различению добра и зла? Когти льва, размеры слона и его чудовищные бивни, рога буйвола — все это бросается в глаза. Змеи же сами по себе прекрасны. Они круглые, гладкие, подобно всему, что мы больше всего ценим в жизни, у них чудесная, приглушенная окраска, грациозные движения. Впрочем, благочестивый человек страшится всего этого совершенства, потому что от него исходит запах погибели, оно напоминает о человеческом грехопадении. Внутренний голос подсказывает ему, что от змеи следует бежать, как от дьявола, и голос этот именуется голосом совести. А человек, способный ласкать змею, способен на что угодно.
Граф Шиммельманн усмехнулся, довольный собственной логикой, застегнул на все пуговицы свою богатую шубу и повернулся, чтобы уйти.
Хозяин зверинца постоял, напряженно раздумывая и наконец сказал вслед графу:
— Ваша светлость, змей приходится любить, тут ничего не поделаешь. Я говорю вам это на основании собственного жизненного опыта и прошу принять это как наилучший совет: любите змей! Прикиньте, ваша светлость, как часто — да что там, практически всякий раз! — когда мы просим у Господа рыбу, Он посылает нам змею.
Попутчики
На корабле, плывшем в Африку, моими соседями по столу оказались как-то раз бельгиец, направлявшийся в Конго, и англичанин, одиннадцать раз побывавший в Мексике, где он стрелял каких-то особенных диких горных баранов, а теперь собиравшийся поохотиться на антилопу бонго. Беседуя с обоими, я начала путать их языки и, собираясь спросить бельгийца, много ли он путешествовал, вместо этого спрашивала: «Avez-vous beaucoup travaille dans votre vie?» [9] .
9
Вы в жизни много работали? (фр.)
Бельгиец не обижался, а, извлекая зубочистку, важно отвечал: «Enormement, madam» [10] . Решив в этой связи поведать мне о всех своих жизненных трудах, он то и дело вставлял: «Notre mission. Notre grande mission dans le Congo» [11] .
Однажды вечером, когда мы собирались поиграть в карты, путешественник-англичанин принялся рассказывать о Мексике и о некой дряхлой испанке, обитавшей в одиночестве в горах и однажды пригласившей его к себе, чтобы потребовать новостей о мировом прогрессе.
10
Ужасно много, мадам (фр.)
11
Наша миссия. Наша великая миссия в Конго (фр.)
«Люди стали летать, сеньора», — сообщил ей англичанин.
«Я слыхала об этом, — ответствовала она, — много спорила на эту тему со своим священником. Вот вы нас и рассудите. Скажите, люди летают поджав ноги, как воробьи, или растопырив их, как аисты?»
В продолжение беседы англичанин обмолвился о невежестве мексиканцев и о том, что теперь у них появляются школы. Бельгиец, раздававший карты, замер, не сдав последнюю из колоды, пристально посмотрел на рассказчика и заявил:
— Il faut enseigner aux negres a etre honnetes a travailler. Rien de plus [12] . — Шлепнув картой по столу, он решительно закончил:
— Rien de plus. Rien, rien, rien! [13]
Натуралист и обезьяны
Шведский профессор естественной истории приехал ко мне на ферму с просьбой походатайствовать за него перед охотничьим департаментом. Он прибыл в Африку затем, чтобы выяснить, на какой стадии эмбрионального развития ступня обезьяны, оснащенная подвижным большим пальцем, начинает отличаться от ступни человека. С этой целью он намеревался отстрелять несколько гверец на горе Элгон.
12
Негров надо учить честно работать. И больше ничему (фр.)
13
И больше ничему. Ничему, ничему, ничему! (фр.)