Из багажника с любовью
Шрифт:
— Не знаю.
— Ну и ладно.
— Мне кажется, я умру от потери крови.
— Не-а. Я довольно неплохо тебя замотала. Некоторое время продержишься. А как только я скажу полиции, кто ты такой, они захотят подлечить тебя, чтобы получить чистосердечное признание.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать. Чтобы напомнить ей, что она вышла за рамки необходимого для моего усмирения. Что она превратила меня в покалеченную развалину. Что общественность не будет в восторге от этого, и жизнь Минди будет лучше, если никто не узнает,
Но я ничего не говорю. Потому что обещал не пытаться выкидывать разные фокусы, и я не хочу, чтобы она пырнула меня еще раз, если я нарушу это обещание.
А еще я думаю, что и в самом деле истеку кровью, если о моих ранах кроме нее никто не позаботится. Даже если мы остановимся у аптеки и она прихватит марлевые повязки и обеззараживающее, без настоящих медиков я умру.
Жаль, что у меня нет знакомых в уголовном мире, которые подлатали бы меня без лишних вопросов.
— Как жаль, — говорит Минди. — Мы бы могли похоронить Терренса и разойтись.
— Ага.
— Хочешь послушать музыку?
— Не-а.
— А я хочу.
Она включает радио и переключает станции. Но там не играет ничего приличного, так что мы снова едем в тишине.
Я выкашливаю кровь, которую не могу вытереть со рта.
— Ты отвратителен, — сообщает мне Минди.
Я теряю сознание на секунду, а затем вдруг быстро прихожу в себя, увидев несколько полицейских машин. Они все припаркованы возле полицейского участка, а мы едем прямо к зданию.
Теперь я в тюрьму не хочу.
Минди встает прямо перед главным зданием и глушит двигатель.
Смотрит на меня.
— Готов?
— Нет.
— Как думаешь, сколько можно просидеть на парковке перед полицейским участком с окровавленным пассажиром в машине?
— Не знаю.
— Наверное, недолго.
— Скорее всего, да.
— Я бы могла открыть тебе дверь. Позволить убежать и пасть под градом пуль. Тебе бы такое понравилось?
— Нет.
Она барабанит пальцами по рулю.
— Осталось недолго.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
— Жду.
Она вынимает ключ из замка зажигания, просовывает палец через кольцо от связки и крутит его пару раз, напевая жизнерадостную мелодию.
— Бьюсь об заклад, тебя посадят в одиночку, — говорит она. — Это хорошо. Меньше будут насиловать.
— Хорошо.
Минди вставляет ключ обратно в замок, заводит машину и отъезжает от здания. Мы выруливаем на улицу и уезжаем.
— Напугала, а? — спрашивает она.
Я испытываю такое облегчение, что едва могу говорить. Мне уже даже плевать на то, что я истекаю кровью.
— Скажи мне кое-что, — говорит она. — Что ты на самом деле хотел сделать со своей девушкой после убийства Терренса?
— У меня нет… — Затем я улыбаюсь, несмотря на то что это больно и кровь течет по уголкам рта. — Я бы взял тебя с собой, — говорю я. — Мы устали бы после того, как его закопали, но при этом были бы возбуждены, а
И я рассказываю ей, что бы мы сделали, во всех порнографических деталях.
Минди это нравится.
* * *
Мы на весельной лодке посередине озера. Лодка довольно жалкая, но ее было легко украсть.
Минди украла ее. Мои руки все еще связаны за спиной. Она мне еще до конца не доверяет.
— Вот где я мечтала избавляться от тел, — говорит Минди, работая веслами. — Только я никак не могла разобраться: безопасней сбрасывать их в одно озеро или во много разных озер.
— Не уверен, что лучше, — признаю я.
— Даже в моих самых ярких фантазиях я знала, что в действительности никогда этого не сделаю. Не как ты. Я хотела, поверь мне, но, не знаю, то ли слишком боялась, что меня поймают, то ли это было связано с нравственностью. А позже просто решила, что была ненормальным подростком. Я обо всех этих чувствах уже сто лет не думала.
— Ничего дурного в таких чувствах нет.
Она смеется.
— Конечно, есть. Я это знаю. Но сегодня я для себя открыла, что они все еще там. То, что я испытала с тобой, было страшно и унизительно, но — и надеюсь, ты не обидишься на меня за это, — мне понравилось причинять тебе боль. Не из-за мести. Просто понравилось делать это.
Она опускает руку, и ее пальцы оставляют следы на воде.
— Я собираюсь попробовать это сделать. По крайней мере, один раз до того, как стану мамой. Я бы хотела стать героем, который схватил Убийцу Обухом, но, как бы это ненормально ни звучало, я думаю все же пойти по его стопам. Правда, я хочу другое имя.
— Минди Кромсатель?
— Не-а.
— Минди… Терзатель? Минди Мачете?
— Нет и нет.
— У меня дерьмовое имя. Если мы собираемся быть партнерами, почему бы тебе не выбрать самой?
— Думаю, Минди — плохое имя для убийцы. В любом случае ты не можешь сам придумать себе прозвище. Это делает пресса. Кстати, как твое настоящее имя?
— А я тебе разве не говорил?
— Не припоминаю.
— Клайд.
— Клайд? Правда?
— Ага.
Неправда.
Она наклоняется и нежно целует меня в губы.
— Приятно познакомиться с тобой, Клайд. Но, надеюсь, ты не рассчитывал, что мы станем партнерами. Ты мне помог, даже больше, чем ты думаешь. И мне кажется неправильным просить больше, чем ты уже дал, так что… прощай.
Я отбиваюсь, и когда становится ясно, что мне не победить, пытаюсь прикинуться балластом, но она выкидывает меня за борт.
Мои раны пронзает боль, когда я ударяюсь о холодную воду. Упал на брюхо. Без всякого достоинства.
Я тону быстро.
Я неистово брыкаюсь и пытаюсь разорвать ленту, связывающую мои руки. Брыкаться не получается. И разорвать ленту тоже. Адреналин весь вышел.