Шрифт:
Мрак далёкого космоса закрывал собой всё пространство. Бесконечной чёрной вуалью он опутывал галактику. Если вы в самом деле думаете, что там, за Облаком Оорта, созвездием Южного Креста или Эридана космос окрашивается в невообразимые краски и начинает сиять неведомым светом, как это показывалось на картинках в детской энциклопедии по астрономии, вы жестоко ошибаетесь. Там нет ничего, кроме мёртвой пустоты и далёких, по-настоящему далёких мерцающих звёзд, до которых даже современным ионным двигателям не так-то просто добраться.
Вдобавок, как мы все знаем, свет
Однако в межзвёздных путешествиях есть и своя романтика. По крайней мере, так себя успокаивал престарелый капитан космического рудовоза «SS Rooth» Дэроу Стивенс.
Его детская мечта под закат жизни всё-таки стала реальностью. Если бы сейчас ему удалось вернуться в тот самый возраст, когда он первый раз вместе с отцом побывал на космодроме и увидел тела гигантских исполинов, мирно дремлющих на стартовых площадках, он бы с радостью и нескрываемым садистским наслаждением надавал себе по щекам и строго-настрого запретил даже думать о космосе.
Вся его жизнь пошла под откос ровно в тот момент, когда он окончил лётное училище. Казалось, что вот сейчас все двери откроются и его, тогда ещё молодого лейтенанта, с руками и ногами заберут в звёздный флот. А через десяток лет Стивенс представлял себя на мостике огромного авианосца, несущегося навстречу приключениям.
– Хрена лысого, – выругался он, допивая очередную банку с горчащим отвратительным пивом. – Звёздный флот, ага. Тоже мне, мечта идиота.
Он смутно помнил, как хладнокровный армейский врач поставил ему страшный диагноз и навсегда запретил даже близко подходить к космическим кораблям. Малейшие перегрузки могли вызвать неконтролируемое кровоизлияние в мозг. Оказывается, ему вообще повезло, что после училища тот остался жив. С тех пор Стивенс стал не просто аккуратен, его излишняя осторожность переросла в настоящую фобию вечного страха перед смертью. Как следствие, экипаж рудовоза относился к нему с недоверием и за глаза называли неуравновешенным трусом.
– Чёртовы врачи, полные кретины и идиоты! И как врождённый недуг не смогли распознать раньше? И почему это вообще произошло именно со мной? – бормотал он под монотонный писк бортового компьютера.
Большая часть команды «SS Rooth» сейчас занималась перекладкой части груза из отсека, в котором образовалась небольшая пробоина от вчерашнего столкновения с крошечным метеором. Тяжёлый погрузчик шнырял из стороны в сторону, перетаскивая по палубе громоздкие контейнеры, отчего постоянно приходилось следить за деферентом всего судна.
– Хер тебе, а не премия, – зло фыркнул Стивенс, отчётливо представляя, как скажет это главному штурману сразу же по прибытию в порт Юпитера.
Ровно теми же словами, с ним попрощалась некогда любимая супруга, единственное, вместо слова «премия» она использовала слово «дети». Забрав двух несовершеннолетних ребятишек,
– Эй, Дэроу, что у нас по времени? – раздался голос из микрофона.
– Ещё три с половиной часа до пересечения с трассой, так что можете не торопиться.
– Понял, – сухо ответил голос и отключился, оставляя в радиоэфире едва слышные помехи, походившие на далёкое эхо чужих голосов.
Стивенс бросил взгляд на экран навигационного дисплея и сверился с корабельными часами. Всё шло чётко по графику. Владельцы его компании жутко не любили простоев. Вдобавок премия в конце путешествия отнюдь не была лишней. В этот момент на дисплее возникли помехи. Звёздная карта подёрнулась рябью.
– Хм, неужели до нас добралась вспышка с поверхности соседней звезды? – отложив недопитую бутылку, предположил Стивенс. – Но ведь никаких оповещений на пульт не поступало!
Конечно же, он мог спросить об этом у всезнающего бортового компьютера, который должен был зваться типа «Мама» или «Отец», совсем как в тех старинных фильмах позапрошлого века о первых шагах человечества в космосе. Но реальность всегда намного прозаичнее. В их развалюхе не то, что не было единого разума, отвечающего за управление громадным судном, но даже нормальных условий проживания, таких как вакуумная ванна или комната галлапроекций.
Проверив показания приборов, Стивенс немного успокоился. Ничего не говорило о сбоях или ненормальной работе реактора. Он потянулся к бутылке, и тут весь корабль тряхнуло с такой силой, что капитан вылетел из кресла, по пути ломая головой кристаллический дисплей.
Вся рубка, как и остальные помещения, окрасились красным отсветом аварийного освещения. Сирены протяжно загудели, объявляя о чрезвычайном положении. На помощь капитану прибежал ошарашенный старший помощник и главный штурман, оба находившиеся в кают-компании.
– Что случилось? Мы с кем-то столкнулись? – прохрипел Стивенс, чувствуя, как по разбитому лбу стекает тёплая капелька крови.
– Я не знаю, в этой части космоса ничего быть не должно. До ближайшего спутника Кеплера около шестидесяти миллионов миль! – тараторил главный штурман, тряся картой перед затуманенным взором капитана.
– Что со скоростью? – спросил Стивенс, небрежно оттолкнув перепуганного штурмана.
– Она растёт, – отрапортовал старпом Бригс, – я убрал тягу, но наша скорость продолжает увеличиваться, корабль куда-то засасывает. Манёвровые двигатели вышли на полную мощность, но даже этого недостаточно. Я первый раз вижу подобное.