Из бездны
Шрифт:
К брату приставили отдельного педагога, придумали особую программу. Но отношение к нему в классе становилось все хуже. Дети вытворяли с ним все что хотели. И нисколько не стыдились. Плюнуть в лицо, сломать велосипед, очки, вывалять в снегу – все это происходило чуть не каждый день. А как они его оскорбляли… свинья, недоделанный, выродок, зассыха… Ну и все в этом роде.
Он перешел в седьмой класс, и вроде бы должно было стать полегче. Последние два года я не могла ему помогать. Хотя у меня все пошло немного лучше – после того, как в нашем классе появился Томми. Если не обращать внимания на кое-какие обидные слова… Ну, вроде того, называют меня Доской,
Так я надеялась – должно стать полегче. А на самом деле стало еще хуже. По закону Мёрфи, как говорили парни в школе…
Томми я разыскала только в субботу утром. Трубку взял один из его братьев. Я хотела сказать, что видела их вчера на причале, но в последнюю секунду удержалась – при чем тут это? Томми подошел не сразу. В трубке слышна была музыка – радио, наверное. Кто-то гремел посудой.
– Я слышал, что вчера случилось, – сказал он, не поздоровавшись. – Ты должна на них заявить.
– Откуда ты знаешь? Тебя же там не было.
– Соседский парень доложил. Говорит, Педер заставил тебя жрать траву.
Я рассказала ему про котенка и про все остальное, хотя кое-какие подробности утаила.
– Значит, они думают, это ты настучала?
– Похоже, так.
Он дышал так, будто ему пришлось пробежать до телефона метров сто.
– А может, Герард все это придумал, просто поразвлечься хотел. На этот раз ты ему попалась, а мог быть я или кто-то другой.
– С тобой бы он не решился. У тебя братья вон какие.
Вдруг мне пришло в голову, что голос у Томми нормальный, никакой не больной. Значит, он просто прогулял всю неделю?
– Они говорят, что отыграются на Роберте.
– А он-то тут при чем?
– Ни при чем.
Томми помолчал. Музыка стала громче – должно быть, кто-то подкрутил звук.
– И что теперь делать?
– Заплатить Герарду тысячу спенн… говорит, оставит нас в покое. И ко всему еще папаша возвращается из тюрьмы с каким-то дружком. Осень, считай, испорчена.
– О, черт… а почему Герард решил, что кто-то на него настучал?
– Педера вызывали к ректору, и он говорит, что Л-Г про все знает. Значит, кто-то настучал.
– А кто?
– Откуда мне знать? Кто-то из их же банды, помельче.
– Ну, это Герард мигом бы выяснил… они же готовы в штаны наложить, стоит ему только на них поглядеть. Сами бы сознались. Ему даже спрашивать не надо.
– Скорее всего, Педер или Ула, – пришло мне в голову. – У Педера же кошка, помнишь? Она давно у них, мы еще в седьмом были. Она вполне могла окотиться. И кто-то из ее котят… Герард просто мог отобрать его у сестренки Педера. Тот, может, даже протестовал.
– Не понимаю.
– Кто-то же настучал, и этот кто-то – не я. Кому-то и кроме меня показалось, что Герард слишком уж далеко зашел.
В трубке зашуршало, похоже на чей-то шепот.
– Ты слушаешь?
– Ясное дело, слушаю… А где ты возьмешь тысячу спенн?
– Придумаю что-нибудь. Сегодня собираюсь поехать в город, у меня есть кое-какие планы.
– Может, лучше не ходить в школу? Пока все не успокоится?
– Тогда Герард точно решит, что это я настучала. Нет… Пойду, как будто ничего не случилось. Только как уговорить братишку? Обычно его мордуют семиклассники. А теперь еще и девятый.
– Надо поговорить с кем-нибудь из взрослых.
– С кем? С мамашей? Ты шутишь…
Мы опять замолчали. Я подумала, не попросить ли одного из братьев Томми что-то сделать – оба известные драчуны. Какое-то время они даже хороводились с моим папашей, когда тот еще работал на звероферме. Но когда несколько лет назад унаследовали баркас-траулер, успокоились. Может, они и могут припугнуть Герарда, но ненадолго. Он ненормальный, законченный психопат… только разозлится еще больше.
– Я вчера видела твоих братьев, – сказала я, чтобы что-то сказать. – Мы с Робертом удрали в Гломмен после всего этого. Если бы ты не болел, зашли бы к тебе.
– Что ты видела?
– Да ничего… они просто там были…
– Где – там?
– В рыбарне… Увидимся в выходные? Ты вроде бы уже и не болеешь.
– Не могу. Мне надо кое-что сделать.
– Что?
– Так… ничего особенного.
И опять голос его прозвучал странно. Не знаю, в чем дело, но что-то было не так.
– У тебя был отключен телефон?
– Почему?
– Я со среды звонила каждый день, но никто не брал трубку.
– У меня была температура. За тридцать девять зашкаливало. А телефон внизу, у меня просто сил не было спуститься.
– А родители? Братья?
– Я должен кончать разговор, – ни с того ни с сего заявил он. – Увидимся в понедельник.
– Давай еще поговорим. Может, придумаем что-то…
– В другой раз, Нелла, пока… – И повесил трубку.
Ничего не понимаю.
И мы с братишкой вытащили наши велики и поехали по улице Подсолнечников. Зарядивший было дождь кончился. Со стороны шоссе катила стайка подростков на роликах. Чьи-то бодрые папы с непроницаемыми физиономиями уже мыли свои машины – сигарета в зубах, шланг в одной руке, губка – в другой. За шторами вилл сидели семьи и завтракали, дети предвкушали игры, поездки в город, чипсы к вечеру. Это могли бы быть и мы, подумала я, где-то в одном из параллельных миров, о которых рассказывал физик, где все выглядит точно так же, только с отклонениями: все праворукие там левши, брюнеты – блондины, а у кареглазых огромные голубые глаза. Но что-то пошло не так, и мы с Робертом, как обычно, вытянули пустой билет.
Я решила начать с «Юниор Центр» [12] , магазина одежды на Нюгатан. Накануне выплачивали детское пособие, так что там должно быть полно народу. Подростки моего возраста. Девчонки, мальчишки и их родители с распахнутыми кошельками. Все из хороших семей, они-то ни за что не перешагнут порог «Гекоса» или «Муравьев» [13] . К тому же здесь продавались вещи, которые легко сбыть с рук. Футболка с Микки-Маусом – тридцать крон, пара джинсов – шестьдесят. Фирменные вещи стоили, конечно, дороже, но продавцы за ними следили особенно внимательно. Ладно, начнем здесь, а потом уже в другие магазины.
12
«Юниор Центр» («JC») – сеть магазинов молодежной одежды.
13
«Муравьи» («Myrorna») – магазины секонд-хенд.