Шрифт:
Рыбалка поздней осенью
Наступил Ноябрь, пора сильных ветров в нашей области. Туристы-рыбаки уехали со своими трейлерами, и причал опустел. Я же, неутомимый рыбак, решил еще разок попытать свое счастье. Приехал вечером, в надежде что ветер утихнет. Но он не утихал. Нацепил самое тяжелое грузило, что имел, но леска запутывалась в прибрежных кустах, и я решил оставить это дело. Решил подождать еще, а тем временем, развел костер в предназначенном для этого месте. Здесь, в Канаде, все предусмотрено, и костер разводится в железной бочке врытой в землю. А поверх бочки – металлическая решетка. Для барбекю и безопасности. Ветер рвет языки пламени, а я греюсь у своего костра и наблюдаю за озером – не утихло ли.
Соображать надо было быстро. Как есть в ботинках и джинсах бросился в воду, подхватив что было под рукой – кузовок с крючками и блеснами, предварительно высыпав все это на берег. Набрал воды- ринулся к горящей траве… Одного похода в воду оказалось мало. Еще и еще набирал воды и лил на шипящее пламя. Огонь уже подбирался к причалу, но мое упорство взяло верх. Языки пламени стали понемногу затихать, извиваясь змейками и исчезая в прибрежной траве. Ну, отлегло от сердца..
А тут вроде и ветер поутих. Я забросил удочку, ветер отогнал поплавок к самым кустам. Ладно, думаю, будь что будет, после пережитого страха результат рыбалки не казался мне таким уж важным. Прицепил колокольчик к концу удочки и пошел в машину – греться и проглотить стакан чаю из термоса. У меня и сандвич был, купленный по дороге на бензоколонке. Только успел все разложить – слышу слабенький, но желанный звон своего колокольчика. Позвенел чуток и замолк. Думал – ветер, ан нет – звякнул снова. Выбегаю из машины – и к удочке. Поплавка не видно, да может просто леска запуталась в кустах – не раз так бывало. Тяну- идет с трудом. Зацеп, угрюмо подумал я. Но вскоре почувствовал живое и трепетное подергивание удочки – Есть! Тяну, отбегая от берега – вижу – крупная форель – а зацепилась-то хвостом! Видно не понравилась ей приманка – вильнула хвостом – и зацепилась. Поэтому – то и казались первые мгновения, что зацеп, или как бы сук какой тащу.
Вообще-то, по строгим Канадским правилам рыбу можно вытаскивать только за губу. Но вокруг – ни души, а нас россиян хлебом ни корми, только дай что-нибудь нарушить. Советское воспитание… Вытащил – замерил – 18 инчей, то есть дюймов, по-русски. Для радужной форели – прилично.
Это была моя последняя рыбалка до подледного лова. Слишком уж ветрено у нас поздней осенью.
Первая охота
Я был новенький в нашем поселке, никого еще толком не знал, но твердо решил ознакомиться с местностью и научиться охотиться на крупную дичь которая водилась у нас в изобилии: чернохвостый и белохвостый олени, изюбры и черные медведи… Единственно, кого я знал более или менее хорошо – это Эрика- нашего электрика. Вспоминаются из далекого детства стихи Маршака: «Эрик, мой приятель, чинит выключатель». Наш Эрик, кроме того был еще и страстным охотником и обещался взять меня на оленей. Я приобрел две лицензии – на чернохвостого и белохвостого оленей. Какая-то интуиция подсказывала мне взять лицензию и на черного медведя, но не послушался я своего внутреннего голоса..
Договорились на 6 утра. Большой крытый грузовик высокой проходимости подкатил к моему крыльцу в назначенное время. Было еще темно. Подхватил свой карабин, патроны и уселся на переднем сиденьи рядом с Эриком. Сзади уместился 15-летний сын Эрика – Нолан. Они – датчане, но Нолан уже родился в Канаде. Вообще в нашем поселке много людей из Скандинавии. Их что-то отличает от обычных канадцев: Европа, что ты ни говори, есть Европа…
Поехали, лесные дороги здесь ужасные – они проложены для тяжелых лесовозов которым все – море по колено, а нас изрядно перетрясло на ухабах, и колдобинах, иногда приходилось осторожно перезжать через упавшие деревья, Эрик заметил, что многие возят с собой автопилу, чтобы не застрять в дороге.
Уговор был такой: кто заметит что-то напоминающее дичь – кричит «стоп!» – машина останавливается – и кто видит животное – выскакивает из машины и стреляет. Нолан нервничал больше всех и останавливал машину на
Поначалу никого не видали. Но вот вышла на дорогу группа чернохвостых оленей- но все самки – стрелять их в наших местах не разрешается. Оленихи с любопытсвом уставились на наш грузовик, не спеша уступать дорогу. Как будто сами читали нашу охотничью «библию»– Hunting Regulation Synopsis.
Вот ведь чувствуют животные, что они в безопасности! Едем дальше. Эрик предпочитает охотиться с машины, вместо того, чтобы бродить по лесным тропинкам, высматривая зверя. Так конечно удобней – животные привычны к гулу и запаху машин и не пугаются, а шаги и запах человека чуют издалека и уходят прочь. Будь я один, я бы не погнушался и самкой – так мне хотелось добыть оленя – дорога безлюдная и инспекотора бывают здесь «раз в год по обещанию» – так думалось мне. Впоследсвии, я понял, что это неверно и нужно быть осторожным, если хочешь сохранить свои охотничьи привилегии..
Дорога вилась вдоль обрыва – с одной стороны были холмы, с другой протекала река. Вот я заметил нечто напоминающее большой черный валун на вершине холма, метрах в трехстах от дороги. Через мгновение понял – это черный медведь. Эх, вот ведь не взял лицензию на медведя, а стрелять без лицензии мне было бы неудобно из-за моих напарников, ведь канадцы, и в особенности скандинавы, такие законопослушные. «Медведь!!! – заорал я, указывая пальцем на живой черный бугор, стреляйте!!!.
Эти поначалу не разглядели животное, но Эрик остановил машину. Наконец, Нолан «усек» и выскочил из машины. Медведь, не будь дурак, тут же заметил выпрыгнувшего человека с ружьем, развернулся и затрусил по направлению близлежащих кустов. Когда Нолан поднял свою винтовку от медведя был виден только его зад. Резкий звук винтовочного выстрела – и медведь исчез в кустах. «Зря только животное покалечил» – подумалось мне- все равно уйдет – рана-то только в мягкое место».
Нолан, однако, стал взбираться на холм. «Не ходи один!» – крикнул ему отец… и пошел вслед за сыном. Разочарованный, я остался в машине. Ребята уже поднялись на одну треть горы, когда я подумал, что некрасиво показывать свое безразличие – в другой раз не пригласят на охоту – и побежал вверх по холму догонять товарищей. Вот мы уже идем втроем – осторожно передвигаемся – ведь раненый зверь может быть опасен… И тут опять я первый заметил черное пятно неподвижно лежащего медведя. Видно он, в самом деле, предназначался мне, но… не в этом дело. Я молча указал на него Эрику и мы медленно приблизились к животному. Медведь не подавал признаков жизни. Потыкали его палками – ничего – медведь был мертв! Стали осматривать его рану. Как и предполагалось, она была на ягодице зверя. Крови не было заметно, виднелась только небольшая часть какой-то кишки. Мы перевернули зверя на спину, и Нолан стал разделывать его – как тут называют «field dressing», то есть попросту вытаскивать внутренности, чтобы лучше сохранить мясо. Тогда же проследили, как прошла пуля. Она прошила все внутренности медведя и застряла в легком. Медведь умер от внутреннего кровоизлияния – вот что делают современные дальнобойные винтовки!
Затем мы разделились. Эрик пошел назад подгонять машину, а мы с Ноланом взяли медведя за лапы и потащили вниз к дороге. Ну и тяжелый был зверь! Я то и дело просил Нолана передохнуть, и этот пятнадцатилетний супермен милостиво соглашался. Вот, наконец, и машина, уфф! – втроем закинули тушу в кузов. Эрик так прокомментировал охоту: «Ну вот, хоть что-то…» Мне была предложена треть мяса, но я вежливо отклонил – достаточно, что эти добрые люди взяли меня с собой и доставили мне целую кучу новых впечатлений. А мои руки, как я их не отмывал, еще долго продолжали отдавать резким и едким запахом медвежьих лап.
У дороги рябчик…
Охота на рябчиков в нашей области – это просто прогулка с ружьем подмышкой. Особенно в начале охотничьего сезона. Рябчик – птица глупая, не в пример хитрым воронам или нахальным сойкам. Вот он сидит на краю дороги, выходишь из машины – немного отбегает и как бы вопросительно смотрит на тебя – чего, мол, ты задумал… А если он не один, то после выстрела его «друзья» отлетают шагов на 10 и усаживаются на ветках стараясь слиться своим рябеньким оперением со стволом дерева и сучьями.