Из Египта. Мемуары

Асиман Андре

Вили показал мне фруктовый сад, в котором никогда не росло ничего путного, и огромное озеро, которое не мешало бы привести в порядок – «а впрочем, плевать», – конюшни, в которых обитало больше лошадей, чем вмещали стойла, и в довершение всего лес, где никто не отваживался гулять, – мир Джейн Остин, задичавший в пренебрежении.

– Понятия не имею, – ответил он, когда я спросил,

с чем граничит этот его лесок. – Наверное, с соседским. Но кто их знает, этих английских лордов?

Тут Вили покривил душой: он отлично их знал. Он был знаком со всеми вокруг. На почте, в банке, в одном из пабов, где он угощал меня пивом, – доктора Спингарна узнавали везде. «Добрый день», «приветствую» – непринужденно срывалось с его губ, словно с малых лет он говорил только по-английски. Он блестяще разбирался в футболе. Однажды утром по пути в городок рядом с нами притормозил «Моррис мини», и в тот раз я вполне осознал, как славно Вили прижился в новом своем отечестве. Леди Такая-то ехала в Лондон: не надо ли ему чего?

– Меня это ничуть не затруднит, – заверила она, когда Вили, поддавшись на ее уговоры, попросил-таки забрать ящик французского вина из какого-то магазина. – Sans faon [6] , – добавила она, ухватившись за возможность щегольнуть французским, и пообещала, что вино сегодня же вечером завезет нам лорд Артур собственной персоной. – Entendu [7] , – бросила на прощанье, поднимая стекло, и укатила прочь по тихому проселку к шоссе.

6

Не церемоньтесь (фр.).

7

Договорились (фр.).

– Сухая, что твоя слива без косточки. Как все англичанки.

– По-моему, очень милая, – возразил я, напомнив, что леди сперва заехала к нему домой, а когда ей сказали, что он вышел пройтись, отправилась его искать.

– Очень милая, очень милая, – повторил Вили, – все они здесь очень милые. Ничего-то ты не понимаешь.

В городке указал мне антикварную лавку и решил заглянуть.

– Доброе утро, доктор Спингарн, – поздоровался антиквар.

– Приветствую, – ответил Вили и представил меня. – Ну что, нашли мне джезву?

– Ищу-ищу, – пропел торговец, вытирая пыль со старых часов.

– Девять лет уже ищете, – усмехнулся Вили. – Эдак я умру раньше, чем найдете.

– Вот уж чего можете не опасаться, доктор Спингарн. Вы нас всех переживете, сэр.

– Медлительнее арабов и вдвое глупее. Как они умудрились построить империю? – бросил дедушка Вили, едва мы вышли из магазинчика.

Дома нас ждали его жена, дочь, женатый внук и правнук.

– Видишь этот стол? – Он похлопал по широченному антикварному дубовому столу, на котором накрывали обед. – Я отдал за него пять фунтов. А эти стулья видишь? Их была целая дюжина, на чердаке еще восемь. Семь фунтов за всё про всё. А эти огромные часы? Угадай почем.

– Фунт, – предположил я.

– А вот и нет! Они достались мне бесплатно. В придачу к стульям, – и рассмеялся, густо намазывая кусок хлеба сливочным маслом.

– Ты говоришь как типичный parvenu juif [8] , – поддела его дочь.

– А мы и есть des parvenus juifs.

Вили настоял, чтобы после обеда мы вдвоем выпили кофе, «Lui et moi seuls» [9] , пояснил он остальным.

8

Еврейский выскочка (фр.).

9

Только он и я (фр.).

Конец ознакомительного фрагмента.