Из истории культуры древней Руси

Рыбаков Борис Александрович

Вторая группа пряслиц-подарков тоже может быть начата болгарской находкой надписи

, где имя Ирины стоит в дательном падеже. Затем можно назвать пряслице из Любеча:

; другое любечское пряслице прямо указывает на подарок мужчины —

. Другие надписи

содержат мужские имена. Пряслице из Вышгорода с надписью

было, очевидно,

подарком невесте [48] .

48

Известен еще ряд разных надписей, но не все они еще расшифрованы.

Надписи на пряслицах свидетельствуют о грамотности разных слоев городского населения, дают нам новые древнерусские имена и интересные для диалектологов особенности написания: отсутствия «ъ» в слове «невесточь», написание «Стипанида» через «и», замена «ъ» на «о» и наоборот, чтение

как «е».

15. Надписи на амфорах-корчагах. На двуручных корчагах X–XIII вв. для вина и масла мы встречаем множество меток, знаков, отдельных букв и надписей. Это объясняется тем, что амфоры-корчаги были торговой тарой.

Древнейшая русская надпись X в. —

— обнаружена именно на такой корчаге, положенной в погребальный курган [49] .

В надписях мы видим иногда имена (например,

), иногда обозначения количества (

) [50] , иногда пожелания полноты сосуду (

) [51] .

Находка в Пинске среди развалин дворца фрагмента корчаги с надписью

позволила связать дворец с князем Ярополком Георгиевичем, свадьба которого состоялась в Пинске весной 1192 г.

49

Авдусин Д.А., Тихомиров М.Н. Указ. соч.

50

Материалы Черниговского музея; Гуревич Ф.Д. Об окольном городе летописного Новгорода X–XIII вв. — СА, 1962, № 2, с. 243.

51

Рыбаков Б.А. Надпись киевского гончара XI в. — КСИИМК, вып. XII, 1946, с. 134–138.

В Старой Рязани обнаружена надпись на корчаге XII в.:

. По всей вероятности, «добрило» — сорт вина.

16. Надписи на серебряной утвари. Те немногие образцы роскошной пиршественной посуды, которые дошли до нас в целом виде, всегда снабжены теми или иными надписями.

Надписи иногда отмечают владельца вещи, как это было с чарой Владимира Давыдовича, на которой эпиграфическим уставом сделана круговая заздравная надпись.

На великолепной чаре восточной работы из княжеского дворца в Чернигове есть малозаметная надпись

; она едва ли обозначает владельца, а скорее купца, привезшего или подарившего эту драгоценность князю.

На серебряной чаре XII в. из Киева есть две глухих владельческих надписи: зачеркнутая —

и надписанная сверху

. Можно думать, что эта романская вещь была сначала в княжеском владении (очевидно, в роду Всеволода Ярославича), а затем оказалась в церкви Спаса на Берестове [52] .

52

Г.Ф. Корзухина построила такую цепь догадок по поводу чаши:

1. Чаша попала из Южной Италии в Венгрию.

2. Евфимия Владимировна в 1112 г. привезла ее в Киев.

3. В 1139 г.

Евфимия завещала чашу церкви Спаса на Берестове.

4. В 1169 г. чашу украли из монастыря.

5. До 1240 г. чаша вместе с серебряными украшениями была зарыта как клад. (Корзухина Г.Ф. Серебряная чаша из Киева с надписями XII в. — СА, 1951, № XV).

Едва ли следует серьезно относиться к подобным построениям. Можно лишь заметить, что фигура Евфимии здесь совершенно не при чем — ведь надпись говорит о том, что чара «КЪН?Ж?», а не княгинина.

Наибольший интерес представляет надпись на поддоне серебряной братины восточной работы:

. «Тридцать пять гривен» не могут быть обозначением веса серебра, так как вес чаши (около 980 г) немногим более 6 гривен серебра. Очевидно, надпись имела в виду стоимость богато украшенной братины как художественного произведения.

Татищев сохранил нам интересную запись о выкупе князя Ростислава Володаревича в 1122 г. из польского плена за 800 гривен серебра, взамен которых было послано «50 сосудов великих серебряных дивной греческой и венгерской работы» [53] . В среднем эти сосуды ценились по 16 гривен; наша чаша, быть может несколько более поздняя, стоила вдвое больше.

53

Татищев В.Н. История Российская. Т. II, М., 1773, с. 226.

17. Надписи с цифровыми расчетами. В этот раздел можно было бы включить и запись о стоимости креста Евфросинии Полоцкой (100 гривен — материал и 40 гривен — работа) и надпись на восточной чаше о ее стоимости в 35 гривен, но они уже рассмотрены выше в другой связи.

Интересные бухгалтерские записи середины X в. дали раскопки в Тмутаракани.

В одном из домов близ центральной городской площади был найден кувшин для нефти, использованный для записей. Записи велись по разграфленной сетке; вертикальная линия в левой части отделяла графу для обозначения лиц (на первом месте

, может быть,

?), помеченных в большинстве случаев тамгами, известными и на керамической таре. Далее, вслед за тамгой каждая горизонтальная строчка содержала самые разнообразные цифры в разном порядке. Цифры то уменьшались, то возрастали без всякой системы, колеблясь от 50 до 286; они всегда округлены до десятка. По всей вероятности, это многократные записи или о долгах жителей Таматархи или о количестве каких-то однородных товаров.

Стратиграфическая дата совпадает с палеографической, установленной по греческим средневековым рукописям. В Тмутаракани в слоях X в. есть русские надписи (например,

…), но применительно к этой бухгалтерии на кувшине трудно сказать, является ли она русской или греческой, так как цифровые системы одинаковы. Фрагменты кувшинов с такими записями по графам есть и в Белой Веже-Саркеле.

Рабочие цифровые пометки делались кровельщиками, обивавшими позолоченной медью купол Успенского собора во Владимире. Медные листы, очевидно, пригонялись друг к другу на модели купола внизу, на земле, и заранее были аккуратно размечены цифрами и стрелками, определявшими порядок направления листов. Например,

[52]. В.Н. Щепкин датировал буквы 1160-ми годами, а это означает, что они относятся к постройке Андрея Боголюбского 1158–1160 гг.

18. Эпиграфические данные о феодальной титулатуре. В различных надписях XI–XIII вв. выступают разные слои русского общества. В церковных граффити светские люди (даже князья) называют себя «рабами божьими», а духовенство никогда не применяло этой формулы, ограничиваясь саном: чернец, поп, епископ.

Светская терминология представлена в эпиграфике такими словами, как «емец», «воин», а в сфрагистике — «тиун», «протопроедр» (советник). Но наибольший интерес представляют такие высокие титулы, как «великий князь», «каган», «цесарь» или «царь».

М.Д. Приселков, занимавшийся титулатурой, высказал такую мысль: «До 1186 г. …ни один еще русский князь (подразумевается — кроме Киевского) не носил титула великого князя со времени установления на Руси в 1037 г. императорской власти» [54] .

Первый тезис о времени возникновения великокняжеской власти вне Киева ни у кого из историков не вызвал возражений, но он, как увидим, решительно опровергается эпиграфическими данными.

54

Приселков М.Д. История русского летописания XI–XV вв. Л., 1940, с. 81.