Из истории культуры древней Руси
Шрифт:
Второй тезис об установлении в Киевской Руси императорской власти, наоборот, не был принят нашей исторической наукой, а эпиграфика блестяще подтверждает плодотворную гипотезу Приселкова. Надпись на заздравной чаре черниговского князя Владимира Давыдовича (1140–1151) называет его «великим князем» и «господарем». Значит, мнение Приселкова о том, что первым великим князем был Всеволод Большое Гнездо, должно быть отброшено.
Подтверждение же другой мысли ученого нашлось на стенах Софийского собора в Киеве:
Ни к кому другому, кроме Ярослава, эта безымянная эпитафия относиться не могла, так как византийский «цесарь» Константин Мономах умер 11 января 1054 г., а 20 февраля в летописи указано как день смерти Ярослава.
Запись об «успении царя нашего» объясняет нам ряд летописных обращений к великим князьям Киевским как к царям (1149 г., 1151 г., 1199 г.).
55
Рыбаков Б.А. Запись о смерти Ярослава Мудрого. — СА, 1959, № 4, с. 245–249. Надпись была открыта С.А. Высоцким, публикация которого помещена в этом же номере журнала (с. 243–244).
М.Д. Приселков был прав: Ярослав, ставший после смерти брата Мстислава «самовластием во всей Русской земле», принял императорский титул, выражавшийся словами «царь» или «цесарь».
Византийский титул пришел на смену восточному наименованию великих князей киевских «каганами». В том же Софийском соборе на одном из столбов северной галереи была надпись
Заглавная буква С, стоящая в конце сохранившейся части надписи, может указывать на Святослава Ярославича или Святополка Изяславича; более вероятно первое допущение.
56
Надпись зарисована автором статьи в 1935 г.
19. Тайнопись новгородских стригольников. После серьезных исследований М.Н. Сперанского, выяснившего различные системы тайнописи, оставался нерасшифрованным один из интереснейших эпиграфических памятников Новгорода — Людогощинский крест 1359 г. Характер изображений и текст надписи позволяют связывать его с движением стригольников, для которых 1359 г. был годом облегчения, так как тогда ушел на покой их гонитель — архиепископ Моисей. Надпись призывает божье благоволение на всех христиан «на всяком месте молящася тобе верою чистым сердцем…» (рис. 6).
Рис. 6. Надпись скульптора Якова, сына Федосова, на Людогощенском кресте 1359 г.
Тезис о «чистых сердцем», имеющих право обращаться к богу не в церкви, не через посредников, а «на распутиях градных», «на всяком месте», был тезисом чисто стригольническим. Изображения святых, обращавшихся непосредственно к небу, к богу (Илья в пустыне, Герасим в пустыне, Самсон, Симеон Столпник), или боровшихся с драконом Зла, на кресте 1359 г. дополняют еретический смысл надписи. Имя мастера, резавшего этот великолепный крест, зашифровано тайнописью, которую в настоящее время, когда крест очищен от наслоений красок, можно раскрыть:
Буквы записи, как и в современных им рукописях XIV в., зашифрованы по принципу деления надвое их цифрового значения: так, для того чтобы зашифровать букву Д, писец раскладывал ее числовое значение — 4 — на два слагаемых — 2+2 и получал буквенное выражение BB. Для того чтобы прочитать эти парные сочетания, достаточно сложить их числовое значение и написать букву, выражающую значение суммы: Ф + V = 500 + 400 = ?.
Пользуясь этой системой, мы можем определить имя своеобразного художника, резчика по дереву, связанного, очевидно, со стригольнической общиной Людогощей улицы: …
20. Церковные граффити заклинательного характера. Несмотря на то что по древнему закону вырезание надписей на церковных стенах приравнивалось к чародейству, выкапыванию мертвецов и языческим молениям, все стены древнерусских церквей Киева, Новгорода, Смоленска, Пскова и других городов покрыты широким поясом записей XI–XIV вв., а поверх них и более поздних.
Писали все — от простого горожанина до князя и от бойкого церковного певчего до митрополита. Церковное начальство уже в XI–XII вв. вынуждено было зачеркивать слишком игривые или прямо нецензурные записи богомольцев и клира (например, в жертвеннике Софийского собора в Киеве).
Единственной категорией надписей, содержание которых было прямо связано с церковью как священным местом, являются граффити, начинающиеся с установившейся формулы: «Господи, помози рабу своему!» Тысячи таких надписей представляют большой интерес несмотря на их однотипность. Они дают нам славянские имена, особенности диалектов, бытовое применение глаголицы.
Среди небольшого количества новгородских граффити, опубликованных В.Н. Щепкиным, можно насчитать ряд новых, неизвестных дотоле имен:
А.Н. Вершинский в своей рукописи упоминает новгородские надписи, сделанные по особому поводу: «…в беде писал»: «Господи помози рабу своему оклеветанному».
К разделу заклинательных надписей относятся и такие роскошные, тщательно нарисованные произведения, как полутораметровая надпись
Длина надписи около 176 см, и помещена она на высоте 230 см от уровня земли XI в. близ северного портала. Имя Стефана заставляет вспомнить об известном церковном деятеле епископе Стефане, бывшем игуменом Печерского монастыря и строителем церкви на Киове в Киеве. Став епископом Владимиро-Волынским, он при князе Всеволоде в 1091 г. принимал активное участие в киевских делах. Настаивать, однако, на этом сближении нельзя.
21. Бытовые надписи граффити. Один из самых интересных разделов массового материала церковных граффити — это надписи бытового характера, многообразные и острые, как говор толпы.