Из истории советской философии: Лукач-Выготский-Ильенков
Шрифт:
Основой материализма, согласно Ильенкову, является не абстрактная материя, – это представление тоже является результатом определенного практического и теоретического развития, – а исторически развивающаяся материальная практика . Иными словами, материализм Ильенковым понимается как исторический материализм. И если вернуться к работе Ленина “Материализм и эмпириокритицизм”, которую Бэкхарст, как, впрочем, и многие другие, считает источником “диамата”, то, как показал Ильенков в последней книге, Ленин в ней защищает не диалектический материализм, а философский материализм вообще . Но он показывает также, что без диалектики, понятой как логика, как метод, никакой материализм под натиском идеализма устоять не может [50]. Тот диамат, для которого диалектика в лучшем случае “общая теория развития”, и по факту и по существу идет не от “Материализма и эмпириокритицизма” Ленина, а от “Введения в философию диалектического материализма” А.М. Деборина, которое, кстати, было написано одновременно с “Материализмом и эмпириокритицизмом” Ленина, а именно в 1908 году. Но издана эта книга была позже – в 1916 году.
А.М. Деборин в своей работе «Диалектика и естествознание» не раз поминает профессора И.А. Боричевского, который охарактеризовал противоположность позиций Плеханова и Ленина следующим образом: «К так называемым общим вопросам Плеханов подходил не снизу, от положительного знания, а сверху, через ту же отвлеченную философию. Вот почему, в противоположность Ленину, прирожденному философу н а у к и, Плеханов по м е т о д у своих философских исканий, оставался большею частью только философом – в обычном смысле слова» [51].
Делать из Ленина «философа науки» это, конечно, большая натяжка. И нынешние «философы науки» тоже, в свою очередь, очень удивились бы узнав, что Ленин был «философом науки». Но различие между Лениным и Плехановым в их отношении к науке, конечно, было, и довольно существенное. Оно, в частности, выразилось в известном ленинском замечании о том, что игнорировать связь новой физики с махизмом, как это делает Плеханов, «значит издеваться над духом диалектического материализма, т.е. жертвовать методом Энгельса ради той или иной буквы у Энгельса» [52].
А.М. Деборин не внял ленинскому «Не сметь командовать!», когда дело касалось взаимоотношений с наукой. Он правильно замечает, что естественники «вовсе не являются теми незапятнанными ангелами, которым присущи все добродетели, как в этом уверен, например, А.К. Тимирязев» [53]. Но при всем при этом надо было найти ту общую почву, на которой диалектика и естествознание могли бы сойтись. Во всяком случае, ленинская идея союза философов-марксистов и естественников у деборинцев не состоялась.
Итак, Деборин шел от Плеханова и, отчасти, от Энгельса, на которого часто сваливают вину за «диамат». В какой мере здесь сыграл свою роль Энгельс, это надо еще установить. Но сюда во всяком случае имеет отношение замечание Ленина в «Философских тетрадях» о том, что и у Энгельса, как и у Плеханова, диалектика сводится к «сумме примеров» [54]. И единственным из марксистов, кто выступил против доктринального «диаматовского» толкования философии Маркса и даже лично против Энгельса, был Георг Лукач. Хотя он жил в Советском Союзе около пятнадцати лет, он имеет отношение к истории советской философии. Ведь дискуссия по поводу философских взглядов Лукача с участием Деборина и его сторонников проходила в Советском Союзе. И она совершенно определенно выявила две линии в советской философии: линию «диамата» и линию Лукач – Выготский – Ильенков. И Ильенков имеет самое прямое отношение к этой антидеборинской линии, а не к «деборинскому проекту», как считает Бэкхарст. [55]
Причем Г.Лукач был единственным человеком, который представил версию диалектики, отличную от плехановско-деборинского «диамата» и действительно ему альтернативную. Он выступил не с позиции отрицания диалектики, как механисты, а с позиции методологического , а не доктринального, понимания диалектики. И потому эта версия натолкнулась на самое острое неприятие со стороны Деборина. Лукач оказался не ко двору и деборинцам, и механистам. Для этих философских примитивистов он был непонятный и странный тип, каким позже стал Ильенков. И обойти этот сюжет, будучи верным исторической правде, никак невозможно.
Глава 2. ГЕОРГ ЛУКАЧ
Лукач – один из выдающихся мыслителей ХХ века, которому очень не повезло: он всю жизнь был свой среди чужих, чужой среди своих. Единственная книжка о нем, вышедшая в Советском Союзе, была написана по заданию агитпропа ЦК КПСС Б.Н. Бессоновым и И.С. Нарским. И дело не в том, что в ней даются партийные оценки творчества Лукача, а дело в том, что содержание его творчества там совершенно не раскрыто. И опять же характерно то, что Бессонов и Нарский в своей «критике» Лукача продолжали «линию» Деборина. Это было время, когда Лукача клеймили за «ревизионизм». В чем состоял «ревизионизм» Лукача, – об этом разговор еще предстоит. Но в последнее время Лукач опять не попал в струю. И если раньше его обвиняли в «ревизионизме», то теперь его упрекают в том, что он не сумел по достоинству оценить иррационалистическую философию, критике которой посвящена одна из самых значительных работ Лукача «Разрушение разума». «Фашизм, – как сказано в одном солидном издании, – наделил иррационализм социальными функциями пробуждения наихудших инстинктов масс. Это был намеренно односторонний, предвзятый подход к иррациронализму и декадансу, целью которого было разоблачение фашизма и защита гуманистических ценностей. Эта жесткая прямолинейность предопредедила непонимание Лукачем роли иррационализма в истории философии» [56].
То есть получается, что иррационализм играл «прогрессивную» роль в истории философии. А Лукач во имя разоблачения фашизма и защиты гуманистических ценностей намеренно исказил эту его роль и показал родство фашизма и иррационалистической философии жизни. Так было родство, или не было родства? Ведь Лукач показывает не только искомое родство, но и то, что сами идеологи немецкого нацизма были представителями иррационалистической философии жизни.
«Так называемые мыслители, – писал Лукач в 1943 году, – помогшие подготовить фашизм, Альфред Боймлер, Людвиг Клагес и др., попытались обработать историю, психологию, антропологию и мораль в духе тезиса, будто тёмные подсознательные, оставшиеся от первобытного состояния инстинкты («хтонические принципы», говорят они, пользуясь заимствованной у Баховена, но искаженной терминологией), составляют действительную сущность человека и будто победа ясной гармонии и гуманизма в Греции (на их языке победа «аполлонического начала») – была несчастьем для людей. Эту «философию» Гитлер применяет в политической практике, когда открыто заявляет, что совесть должна быть изъята из общественной практики как унижающий и тормозящий принцип» [57]. И если вы возражаете против вышесказанного и считаете, что разрушать разум хорошо, то именно это и нужно похвалить у Боймлера, Клагеса, Розенберга и самого Гитлера. Но, как сказал принц датский, остальное – молчанье…
Георга Лукача так у нас никто и не похвалил, хотя бы за то, что он написал очень неплохие работы по русской литературе. Вместе с тем, Лукач, независимо ни от чего, совершенно замечательная личность, малоизвестная в наши дни. И потому, видимо, уместно будет дать здесь хотя бы небольшой биографический очерк. Но следует помнить, что ту самокритику, которой почти всю жизнь занимался Лукач, нельзя понимать буквально и что, когда Лукач критикует себя, он вовсе не обязательно прав.
Творческая и жизненная биография Лукача замечательна тем, что Лукача, если иметь в виду условия рождения и воспитания, так сказать, ничто не обязывало быть марксистом. В свое время Энгельс отмечал, что их с Марксом миропонимание находит себе сторонников всюду, где, «с одной стороны, имеются пролетарии, а с другой – бесстрашные ученые-теоретики» [58].
У нас как-то мало обращалось внимания на то, что к марксизму и коммунизму можно прийти двояким путем: или непосредственно от жизни, когда нищенские бесчеловечные обстоятельства побуждают к протесту против бесчеловечных же условий, или от действительно высокой теории, от неистребимого стремления разрешить какую-то проблему.