Из любви к искусству
Шрифт:
— Позвольте! Я так хочу, чтобы все-все это увидели! Это же прелесть что! Ну же, давайте немного раздвинем здесь… — тотчас подоспели слуги и мгновенно освободили на столе место, а затем водрузили подарок на всеобщее обозрение.
Это был письменный прибор. Роскошный письменный прибор из какого-то белого поделочного камня с золотыми инкрустациями, вставками и даже с вкраплениями драгоценных камней. Он с изумительной тщательностью и даже каким-то остроумием изображал Тирион, и расположившиеся ярусами здания служили сосудами для чернил, туши, подставками под пресс-папье, ящичками для письменных принадлежностей,
— А здесь, — Финвэ жестом приостановил всеобщий гул, сделал театральную паузу и вдруг выдернул из миниатюрного города башню Миндон Эльдалиева, — подзорная труба. На случай, если тебе надоест корпеть над книжками и, наконец-то, захочется посмотреть на городских девушек! — и король хлопнул сына по плечу и расхохотался, явно довольный своей шуткой.
Нэрданель только теперь подняла глаза на принца и удивленно вскинула брови. Она подумала, что при всей передаваемой из уст в уста нелюбви к мачехе подарок следовало бы принимать не с таким вытянувшимся лицом. Даже если устроенный праздник не совсем по душе, каждому видно — королева старается изо всех сил.
— Я… — протянул, наконец-то Куруфинвэ, медленно переводя взгляд с мачехи на отца, а с него почему-то на Махтано. Нэрданель последовала примеру: отец увлеченно разглядывал письменный прибор и почему-то выглядел несказанно довольным. — Я… Я в восхищении. Благодарю, — наконец, разродился Куруфинвэ. — Это монументальное сооружение …ммм… заслуживает всяческих похвал и какого-нибудь …ммм… почетного места… — он огляделся, снова бросив взгляд на учителя, а затем на отца. — Думаю, если я однажды сверну себе шею, эта штука прекрасно сойдет за могильный памятник. Спасибо, отец, госпожа Индис.
Нэрданель закатила глаза. В наступившей тишине кто-то рискнул сдавленно хихикнуть.
Дурацкую шутку замял король.
— Ладно, ладно. Оставь свой мрачный юмор. Думаю, с подарками покончено, и мы можем уже перейти к десерту?..
Десерт, как и закуски, и основные блюда, был чудесен. Вниманием гостей вновь завладели тарелки, ложки, а еще вазочки со взбитыми сливками, креманки с разноцветным суфле, засахаренные фрукты с сыром и орехами и, конечно, пирожные. Их внесли на красивых подставках с ажурными ножками, и Нэрданель, глядя на кремовые пирамидки, опять вспомнила миниатюрный Тирион.
Его вместе с другими подарками уже унесли, но если до отъезда удастся улучить момент и попросить короля, он, конечно, не откажет… Интересно, кто соорудил такую красоту? Эта мысль завладела Нэрданель, и она почти решилась задать вопрос напрямую королеве. Но ее опередила старшая дочь Его Величества Ингвэ — ослепительная блондинка с безупречными локонами и скупыми жестами.
— Скажите, тетушка, я правильно думаю: это ведь была работа того самого загадочного мастера Ф.?
— Да-да, у меня мелькнула та же самая мысль! — поддержала ее жена достопочтенного мастера Антарно, и некоторые другие женщины за столом тоже согласно закивали. Нэрданель вопросительно взглянула на мать, но та только пожала плечами.
— Вы совершенно правы, дорогая. Он! Собственноручно! Когда мы узнали о возвращении Куруфинвэ и придумали наш подарок, то срочно связались с ним и — замечу, не без труда! — уговорили на внеочередной заказ.
— Ах, так вот кто повинен, что я все еще жду диадему! А так хотела надеть ее вместе с этой брошкой! — изогнув нарисованные бровки, воскликнула принцесса Ингвисиэн, младшая дочь принца Ингвиона, и кокетливо погрозила пальчиком невольному виновнику. Сверкающая брошь на глубоком декольте немедленно стала предметом массового интереса.
— Должно быть так, — извинительным тоном ответила королева и развела руками; на пальцах сверкнули тщательно подобранные к платью перстни. — Мастер не сразу согласился, но мы смогли его заинтересовать. Признаюсь, замысел с прибором был мой, но сделать его именно таким придумал Финвэ…
— Ха-ха, как иронично, но кто же еще!..
— Вот и я смеялась! Да… Так вот, думаю, именно это мастера и подкупило. Наверняка ему самому было интересно работать. Достойно любой выставки, не так ли?
С последним утверждением нельзя было не согласиться.
— Прошу меня извинить, — вклинился в дамскую беседу достопочтенный мастер Румил. — Что еще за мастер Ф.? Почему, собственно, Ф.? Он скрывает свое имя?
— Как же, дорогой Румил! Вы пропустили появление нашей новой звезды? Впрочем, никто не удивлен, не так ли? — Ее Величество Ингвис одарила снисходительной улыбкой известного своей уединенной жизнью мастера. — Этой сенсации уже добрых полгода. О ней писали во всех газетах.
— Я не читаю газет, — в свое оправдание сообщил Румил и запихал обратно вывалившуюся из воротника салфетку. — Послушаю из первых рук.
— Хорошо, слушайте, — охотно подхватила рассказ леди Танвэн, невысокая и круглолицая жена главы Цеха Резчиков. — Полгода назад в Тирионе впервые услышали об этом новом гении из гениев. В «Колоколе» вышло краткое объявление: некий мастер Ф. готов работать на заказ с драгоценными и полудрагоценными камнями по воистину смешным ценам и предлагает ознакомиться с образцами своих работ в одном из малых залов Музеона.
— Стало быть, он сотрудник Музеона? — сразу же предположил Румил.
— А вот и нет, не торопитесь с выводами! — радостно воскликнула королева.
Все больше гостей поворачивали головы, прислушиваясь этой беседе, и рассказчики один за другим повышали голоса.
— Сначала на это объявление не очень обратили внимание, понятно, глупость какая-то. Но затем кто-то решил полюбопытствовать и наведался в Музеон. А там выяснилось, что однажды утром им доставили наистраннейший контейнер с запиской, где имелась самоуверенная просьба выставить содержимое на удобный срок. Подпись: Ф.! Конечно, сначала они тоже все сочли за глупую шутку. Но когда увидели содержимое, растерялись. Настоящие произведения искусства! Ожерелья с камнями чистейшей воды, серьги, кольца!.. Резные фигурки из яшмы, оникса, камеи, небольшие мозаики из поделочных камней!.. Невероятная красота. Всего сорок восемь работ. Все так в Музеоне и осталось. Когда сотрудники посовещались с комиссией, с Собранием, с Финвэ, то оформили выставку, как полагается, и вывесили объявление: если мастер Ф. желает вернуть свои работы, они готовы выслать ему удобным способом. Но от него — ни строчки. Зато заказчики бросились к письменным столам.