Из неопубликованного 1970-1995
Шрифт:
Что, что? Сколько их было за эти два года? Кошек, что ли? А, дам? Погоди, чтобы не соврать, сейчас посчитаем. За два года тут, брат, и сбиться можно…
Мурманск… второй этаж… пляж… отделение милиции… так, так… ага… итого. За два года, если я никого не забыл, за два года по самым скромным подсчетам было… три бабы, минимум! Честное слово!
Правда, еще одна врач сорвалась. Свет вырубился, магнитофон отключился, она как меня перед собой увидела — в крик и бежать. А без музыки в одиночку я не тяну.
Зато с этой штуковиной — любая моя. Накидываю наушники, как ковбой лассо на скаку — на любую кошку, собаку, коня, без разницы!
Зверь
Как тебе песик? Не смотри — неказистый, лапы разные — зверь! Что ты! Хоть вешай на грудь череп с косточками — „не подходи, убьет!“ Погладить? Жить надоело?
Ну что, звереныш, нравится дядя? Видал, хвостом завилял — нравишься ему, нога твоя левая. Да не бойся, видишь, морда в наморднике. Иначе, твой до гроба! До твоего гроба. В горло вцепится, и висит, пока другое горло не подсунешь! Что ты! Скотина редкостная! Кто посмотрел косо, шагнул резко, икнул без предупреждения — все, покойник!
„Шварцнегер“, ко мне! Сидеть! Видишь, лег.
Стоять! Место!.. Ушел. Во, характер. Чтоб по евоному было!
Видал палец! Нет его, верно! „Шварцнегера“ натаскивал, „апорт“ разучивали. Зато научил. То ли тигры у него в роду были, то ли бензопила.
А ногу видал? Стой, не падай! Пять швов наложили, до кости дошел! Команду „фас“ репетировали! Теперь скажи „фас“, тут же ногу несет! Это я еще штаны не снимаю!
Ты бы ахнул!
Где брат, где брат… Отрабатывали охоту на медведя, где брат…
Что? Где ухо? Зайди с другой стороны — будет тебе ухо! Во прыгучесть, да? С угла комнаты рванул, на ухе повис, чего-то в „Новостях“ ему не понравилось…
Да брось ты, вторым ухом слышу все что надо. А то, чего не надо, не слышу.
Знают его тут, все знают — видишь, шарахаются! Грузовичок развернулся, другой дорогой поехал. Транспорт вообще не ходит. Шалунишка. Я его и кормлю в наморднике, а ты как думал! Специальный намордник на физиономию свою надеваю, а то он когда жрет, родного отца схавает!
Конечно, с ним страшно! А с другой стороны, без него сегодня на улицу не выходи, загрызут!
Пропажа
Лучше бы он долг не отдавал! Вместо нормальных рублей всучил доллары. Зеленая до тошноты бумажка с цифрой десять! А я эту валюту отродясь в руках не держал.
Слышал много, по телевизору в сводках МВД видел, но чтоб в кармане, бог миловал.
Куда припрятать? С рублями рядом в бумажнике не положишь — невежливо, валюта все-таки. Да еще в магазине перепутаешь с тыщей, обе зеленые, сдачу рублями дадут, дома хватишься — инфаркт без вопросов. Прятать надо, а где? В туалет, где заначку храню — там рискованно! Влажность большая, доллар, он нежный, отсыреть может. Запихать в стул под обивку, кто туда сунется! А домашние сдуру заерзают задницей? Протрут напрочь!
Три ночи не сплю, в кулаке валюту зажал, руку забинтовал по локоть, мол, порезался, а у самого в мозгу вертится: куда, куда, куда?! На пятый день не выдержал, с горя напился. Поллитра приговорил к высшей мере. Утром проснулся, голова ясная, не болит. Меня сразу насторожило: чего это мне вдруг ни с того ни с сего хорошо? К обеду вспомнил! Я ж вчера, наконец, доллары спрятал! Фу, гора с плеч! А куда я их вчера спьяну сунул-то? Черт! То что спрятал, помню отлично, а вот куда — провал!
Руки трясутся, испарина, все подряд дома щупаю, где вы мои зелененькие?! Все перерыл: обивку с мебели посрывал, подкладку одежды спорол, стены простукал, пол разобрал — нету! На кухне крупу перебрал — кроме жучка никого! Яйца перебил — желток, белок — все! Значит, из своих кто-то выкрал!
Прижал в углу женушку, начал издалека: „Узнаю, что ты взяла доллары, убью, сволочь!“ Плачет, божится: всего в жизни повидала, но долларов — никогда!
Дочку взял на внезапность, ночью подушкой накрыл: „Где валюта, фарцовщица старая?!“ Отбивается, слезы льет, в прихожую сбегала, копилку принесла: „Вот папочка, все что есть, десять гульденов!“ Это что за деньги придурковатые, „гульдены“? Доллары где?!
Мои бабы ревут, крестятся, мол, не мы! А кто, спрашивается?
Смотрю вокруг, все подозрительно! Сосед „мальборо“ курит, в „вольву“ садится, мне улыбается. Ворюга! На мои деньги куплено, но улик нет! Котяра на лестнице лапу лижет, мурлыкает, усы в сметане по локоть. На какие деньги кутил?
Кис-кис-кис! Ага, попался! Колись, где валюта?! Взвыл, сукин сын, извернулся и деру! За границу рванул, не иначе! С такими-то деньгами, хоть в Париже сметаны нальют!
Опять ночами не сплю, сердце ноет, обидно до слез! Лучше бы я эти доллары пропил! Или на глазах у соседей от десятидолларовой бумажки „беломор“ прикурил, чтоб от зависти их кондратий хватил! Да на худой конец бабке убогой дал милостыню, чтобы она, увидев валюту, гикнулась разом! Такую сумму и никакого тебе удовольствия! Главное, не было бы этих чертовых долларов, так и не мучался бы! А потерял, горе такое, будто не десять долларов, а сто!
Жить неохота, пальцы папироску закурить не в состоянии, руки трясутся заодно с коробком. Или стол так качается? Я ж под ножку бумажку подкладывал… вот она… Мама родная! Десять долларов! Значит, я тогда спьяну под стол подложил, чтобы его не шатало!
Вот они родимые, сладкие! Господи! До чего ж приятно найти то, что потеряно!
Причем, что интересно. Нашел десять, а радости на тысячу минимум! Смотрите, что получается. Когда десять потерял, горя было на сто. А нашел — счастья на тысячу! Простой расчет показывает: тысяча минус сто — девятьсот долларов, считай, заработал на ровном месте!
С такими-то деньгами можно и выпить! Ну я себя угостил. Проснулся, голова ясная, не болит. Сунулся в карман, долларов нету. Опять спьяну куда-то засунул!
Вот беда!
А с другой стороны, сколько радости будет, когда найду! А то жизнь скучная, должны быть какие-то праздники.
Часики
Не были в Африке? Рекомендую. Я из турпоездки вернулся недавно. Жили в номере с мужиком из Москвы. С виду оползень, а на деле шустрый, как электровеник.