Из Парижа в Бразилию
Шрифт:
Повторяем, обман был грубый, рассчитанный только на чукчей.
Шайка примчалась в деревню как раз тогда, когда Лопатин был уже практически здоров, и наши друзья собирались через пару дней двинуться в дальнейший путь, распростившись с гостеприимными чукчами и поблагодарив их за радушие.
На Жюльена и Жака это новое нападение подействовало как электрический заряд. Они с обычной французской пылкостью, в первый момент решили обороняться с оружием в руках.
Но это было невозможно. Оружие, снаряды — все было уже уложено в сани, приготовленные в путь и стоявшие под навесом в нескольких саженях от чума.
У Жака и Жюльена при себе были только карманные револьверы, превосходные для стрельбы на близком расстоянии, но малоэффективные для защиты от разбойников, вооруженных ружьями.
В деревне поднялось невообразимое смятение. Лаяли собаки. Плакали ребятишки, женщины выли.
Пользуясь светом северного сияния, всадники сориентировались и высмотрели сараи, в которых чукчи обыкновенно хранят нарты, прячут упряжных собак и оленей. Негодяи знали, что чукчи ни за что не впустят их к себе ночью в чумы и, как люди благоразумные, избегая бесполезного кровопролития, решили дожидаться утра в одном из сараев, наблюдая за хижиной, в которой укрылись путники.
Три друга между тем метались в бешенстве, не зная, что предпринять. Из поселка выехать им не было никакой возможности. Стоило им показаться из хижины, как они были бы схвачены разбойниками. Всю ночь они не смыкали глаз, придумывая планы, один другого несообразнее, один другого несбыточнее.
Один якут хранил невозмутимое бесстрастие, пребывая в глубокой задумчивости.
Хитрого якута трудно провести. Он ни минуты не сомневался в том, что ворвавшиеся всадники никакие не казаки, а простые грабители, и раздумывал, как об этом дать знать жителям поселка.
Если это удастся, негодяям непоздоровится. Чукчи довольно миролюбивый народ, но в обиду всякому тоже не дадутся. Когда-то и они умели постоять за себя и далеко не без сопротивления подчинились русскому царю.
Первая встреча с русскими, о которой упоминает история, произошла у них в 1701 году. Чукчи были разбиты в стычке, и говорят, что многие из них, не желая пережить поражения, убили друг друга, чтобы не попасть в плен.
Но уже вторая экспедиция русских в 1711 году окончилась неудачей, а равным образом и поход полковника Шестакова в 1730 году. В следующем году полковник предпринял новую экспедицию для усмирения чукчей, но погиб в тундре со всем своим отрядом.
В 1732 году капитану Павловскому удалось наконец пройти с сильным отрядом войск через всю землю чукчей до Анадырской губы. Лишь после этого, и то нескоро, чукчи наконец покорились.
В Западной Европе существует легенда об их неукротимости и свирепости, и на географических картах конца прошлого столетия и даже начала нынешнего еще ставилась лаконичная, но многозначительная надпись возле полуострова, занятого поселениями чукчей: «Tjuktry, natioferocissima el bellicosa, Russorum inimica, qui capti, se invicem interficiunt» {Чукчи, племя свирепое и воинственное, враждебное русским; попадая в плен, они убивают друг друга (лат.). }.
В настоящее время чукчи совершенно покорны России и исправно платят пушниной установленную подать.
Но из этого не следует, что они были способны выдать своих друзей на истребление разбойникам, нарядившимся казаками, да и то не особенно искусно.
Но как сообщить им об этом теперь, ночью?
Якут решил основательно разведать положение дел.
Осторожно выбрался он на улицу, стараясь как можно тише без скрипа ступать по снегу.
Тут ему пришло в голову посмотреть, действительно ли сани путешественников находятся во власти разбойников и не удастся ли как-нибудь достать оттуда оружие.
Он прокрался в сарай и начал в темноте ощупывать все предметы, попадавшиеся под руку.
Вот он дотронулся до чего-то волосатого… Сначала он подумал, что это мех, но вслед за тем послышалось сердитое ворчание. Якут запутался рукою в густой бороде одного из разбойников.
Разбуженный негодяй проснулся и вцепился в якута обеими руками.
Тот и не подумал вырываться и сказал на ухо разбойнику:
— Слушай, я нашел здесь целый бочонок водки.
— Ой ли! — радостно воскликнул разбойник, принимая хитрого якута за одного из своих. — Да ты кто же? В темноте не видать, а по голосу словно Сидоров… Это ты, Сидоров?
— Да, — отвечал якут, внутренне радуясь неожиданной удаче.
— Где же бочонок?
— Здесь… в сарае… на нарте…
Якут в темноте отыскал багажную нарту и, разобрав часть поклажи, добрался до объемистого бочонка с крепчайшим ромом.
— Ступай сюда, — сказал он разбойнику.
Тот подошел и, ощупав бочонок, сразу оценил по достоинству его емкость. Затем проворно отыскал втулку, отогнул гвоздь и жадно припал устами к отверстию.
Долго длилось это страстное объятие. Наконец негодяй оторвался от бочки, прищелкнув языком, и сказал:
— Славная водка! Спасибо, Сидоров. Пей теперь ты.
Якут сделал вид, что тоже тянет из втулки. Будто бы напившись, он приподнялся и сказал:
— Надо бы и других угостить, как думаешь?
— Конечно, надо.
С этими словами негодяй встал и разбудил двух товарищей, которые тоже находились в этом сарае с заданием бодрствовать в карауле. Но дисциплина в разбойничьих бандах почти никогда не бывает крепка. Караульные преспокойно спали.
Приглашенные также приложились к волшебной бочке. Придя от рома в дружелюбное настроение, они придумали позвать всех остальных товарищей, разместившихся по другим сараям, и поделиться с ними неожиданным лакомством.
Не прошло и четверти часа, как к гостеприимному сараю отовсюду заскользили тени. Около бочонка собралась вся шайка за исключением атамана. Его, конечно, не приглашали. Только узнай он, чем занимается его команда, он бы ей задал…
Атаман ничего не слыхал. Утомленный бешеною ездою по тундре, он крепко спал, завернувшись в меховую шубу, в сарае рядом.
Пьяницы не удовлетворились одной порцией: каждый из них приложился к бочке по нескольку раз. Ром исчез весь до капельки.
Такое обильное возлияние не прошло, конечно, без последствий. Разбойники так наугощались, что один за другим свалились на пол сарая без чувств.