Из Парижа в Бразилию
Шрифт:
Американец, взмахнув руками, упал и растянулся вдоль коридорчика вагона.
— Ловко, черт возьми! — сказал Перро. — Молодец, земляк! Честь вам и слава!
— Слава славой, а неприятностей нам все-таки не избежать, — заметил Жюльен.
Между тем к поверженному кинулись соседи, спрыснули его водой и помогли встать на ноги. Но, Боже мой! — каким великолепным синяком было украшено его лицо!
Увидав Жака, подле которого стояли Жюльен и Перро, он опознал в нем своего оскорбителя.
— Полагаю, — холодно сказал он, — что вы имели намерение меня оскорбить?
— Оскорбить? Нет, — отвечал Жак, — я просто хотел вас наказать за вашу наглость.
— Я полковник Сайрус А. Бутлер. Я убил на дуэли пять человек.
— Вы просто хвастун. Оставьте эти хвастливые выходки опереточным полковникам и не пытайтесь меня запугать: это вам не удастся. Потрудитесь сформулировать, чего именно вы от меня добиваетесь?
— Я желаю знать, имели вы намерение меня оскорбить или только подраться?
— Оскорбить. Наказать и оскорбить.
— В таком случае я вас убью.
— Опять хвастаетесь? Впрочем, если вы серьезно предлагаете мне дуэль, то я к вашим услугам. Вот и свидетели мои; потрудитесь указать ваших.
Полковник молча поглядел на Перро и Жюльена, кивнул одобрительно головою и перевел глаза на остальных пассажиров.
Потом его вдруг как бы осенила внезапная мысль, и он спросил Жака, не давая прямого ответа на его предложение.
— Вы куда едете? В Сан-Франциско?
— Да. А что вам до этого?
— Как что? Я сам туда же еду. И долго вы думаете там пробыть?
— Недели две.
— Хотите отложить дуэль на этот срок? Вам же лучше: подольше сохраните себе жизнь.
— Благодарю вас. Вы очень добры. Но почему не сейчас?
— Потому, во-первых, что вы дольше проживете на свете, а во-вторых — у меня есть дело в Сан-Франциско. Я еду жениться и, кроме того, «подогреть» выборы моего будущего тестя в сенат.
Ситуация Жаку казалась все смешнее и смешнее.
— Но какое же отношение может иметь наша дуэль к женитьбе и сенатским выборам? Одно другому не помешает, я думаю.
— Отец моей невесты, мистер Даниэль Вельс, сам тоже уложивший на дуэли пять человек, никогда мне не простит, если я не приглашу его к себе в секунданты. С другой стороны, моя невеста, мисс Леонора Вельс, большая любительница всякого рода спорта и сама прекрасно стреляет. Она будет моим вторым секундантом.
— Полковник, — сказал Жак, состроив серьезную гримасу, я должен вам сказать, что вы замечательный оригинал. Знаете, что я думаю о вашем предложении?
— Что?
— Я нахожу его великолепным. Кроме того, я считаю вас превосходнейшим зятем и лучшим в мире супругом…
— Следовательно, вы соглашаетесь…
— Драться в Сан-Франциско в тот день, когда нам обоим покажется удобным.
— Вы настоящий джентльмен, и я очень рад, что не вытащил револьвера сейчас же, как только встал на ноги после вашего удара. А сказать по правде, у меня было это желание, и я собирался пристрелить вас как собаку.
— Ну, душа моя, это тебе не удалось бы, — вмешался вдруг молчавший до этого времени Перро. — Я все время следил за тобой зорко-зорко. Да и на дуэли тебе не удастся убить monsieur Жака Арно. Убить человека, проехавшего сюда из Парижа через Сибирь, через Америку, то пешком, то верхом, то на воздушном шаре! Держу пари сто против одного, что это никому не удастся.
Эта энергичная речь произвела большой эффект.
Жаком сразу заинтересовались все. В нем открыли «great attraction» {Грандиозное развлечение (англ.). }, по американскому выражению. Да и магическое для янки «держу пари», в устах канадца, тоже сильно подействовало на всех.
Сейчас же все пассажиры пожелали принять участие в пари, даже хорошенько не разобрав еще, в чем смысл спора.
Полковник был в восторге. Его лицо, украшенное синяком, сияло.
— Джентльмены! — вскричал он. — Вы не поверите, как я счастлив, что имею своим противником такого замечательного человека. Нашей дуэли будет радоваться и завидовать весь город. Мы будем драться в большой зале Альгамбры, на Монтгомери-стрит, и мистер Вельс наймет ее для этого случая. Встреча наша произойдет накануне дня выборов и сейчас же вслед за митингом республиканцев. Какой успех для мистера Вельса! Кандидат демократической партии не сумеет доставить подобного развлечения своим избирателям. Человек, убитый на дуэли! Шутка ли!
Жаком овладело безумное веселье. Он расхохотался. Жюльен долго крепился, но под конец тоже последовал его примеру.
— Скажите же, джентльмены, вы согласны? — продолжал полковник. — Мы можем назначить пять долларов за вход, и половина сбора пойдет в пользу наших наследников.
Такое необузданное нахальство взорвало наконец Перро. Он заговорил резко, с жаром:
— Поверьте, сударь, что не он, а вы будете убиты, и сбор пойдет на ваши похороны. Monsieur Арно не нуждается в ваших поганых деньгах. Знайте, что у него есть в Бразилии пятьдесят квадратных миль земли, с такими лесами, какие найдутся только в Канаде, и с такими серебряными рудниками и золотыми приисками, перед которыми Карибу и Невада все равно что ничего. Кроме того, алмазные копи у него такие, что в них бриллиантов больше, чем во всех ваших штатах. Очень ему нужны ваши доллары!.. Если бы он захотел, он бы мог купить здесь вас всех вместе взятых, и со всем поездом, со всею железной дорогой.
Во Франции подобное сообщение вызвало бы всеобщий смех, и Перро наверное приняли бы за сумасшедшего. В Америке, напротив, Жак немедленно сделался героем, а Перро снискал всеобщие симпатии.
Все окружили путешественника и наперебой принялись рекомендовать ему в Сан-Франциско — кто лучшую гостиницу, кто увеселительные места, кто лучшее кафе, кто наиболее приятную прогулку. Один хвалил револьверы Смита и Вессона, другой советовал непременно приобрести для дуэли Нью-Кольтовские и прочее и прочее и прочее.
Но всех оригинальнее вел себя в эти минуты полковник Бутлер. Убедившись, что случай с Жаком представляет пышную рекламу для мистера Вельса, а следовательно и средство еще сильнее пленить сердце мисс Леоноры, полковник буквально засыпал француза своими любезностями. При этом янки нализался как сапожник, употребляя водку в качестве внутреннего лекарства от наружного недуга, причиненного кулаком Жака.
Обескураженный появлением столь неожиданных и непрошеных поклонников, Жак ходил из вагона в вагон в поисках уголка, где можно было бы от них скрыться.