Из Парижа в Бразилию
Шрифт:
— Это мы увидим.
— Сакраменто и Стоктон стоит посмотреть. Потом уж все пойдет как по маслу, и мы не заметим, как проедем железной дорогой всю Америку и достигнем Аризоны в тридцати километрах от Мексики…
— Постой! Дай дух перевести: у меня голова закружилась от такой пестроты и быстроты.
— Без нежностей, милостивый государь!.. За Аризоной следует Альтар, Гермосилио, Гуаймас, Кулиакан, Сан-Луис-Потози — этот путь мы преодолеем на лошадях, — затем Мексика и коротенькая веточка железной дороги до Оризабы. Далее мы пустимся через Гватемалу, через мелкие республики: Сан-Сальвадор, Никарагуа и Коста-Рика, пересечем Панамский перешеек и прибудем в Соединенные Штаты Колумбии. Здравствуй, значит, Южная Америка. Вот она, взгляни: огромное пространство, изрезанное реками, в числе которых величественная Амазонка, царица рек. Это твоя обетованная земля, страна дядюшек-миллионеров и богатых гасиенд. Но до нее нужно будет сначала добраться. На пути будут республики: Колумбия, Эквадор, Перу, Боливия. К несчастью, там очень мало железных дорог. Не будь у тебя этой нелепой водобоязни, мы отлично могли бы ехать по рекам, а теперь…
— Только не по воде… об этом и речи не может быть. Иначе вези меня назад.
— Да ладно, ладно. И вот мы приезжаем в гасиенду Жаккари-Мирим, расположенную на одноименной реке, впадающей в один из притоков Параны. Ну, что же? Разве я не сдержал слова? Разве я не привез тебя в Бразилию сухим путем?
Жак приехал в Петербург с предвзятым намерением ни на что не смотреть и ничем не интересоваться. Когда Жюльен упрекнул его в этом, он отвечал:
— Я решился относиться к путешествию безучастно. Делай со мной, что хочешь. Я буду твоим багажом, который ты можешь везти куда угодно, но лишь… сухим путем.
— Неужели тебя не интересует Россия?
— Нисколько! Петербург, по-моему, такой же город, как и все. Много красивых домов, нарядных дам и мужчин, много военных, газ… совершенно все так же, как и везде. Одна только разница: у церквей золоченые купола, как у нас на Инвалидном Доме, и у всех кучеров бороды… Я готов ездить с тобой по посольствам, магазинам и театрам, но это меня нисколько не занимает. Довольствуйся тем, что я есть, и оставь меня в покое.
— Нечего сказать, хороший будет у меня спутник.
— Какой есть. Впрочем, впоследствии во мне, быть может, и проснется интерес ко всему, хотя я сильно в этом сомневаюсь. Вот о чем я хотел тебя еще попросить: нельзя ли тебе устроить отсюда наш отъезд поскорее? Мне скучно, хочется поскорее на простор, в Сибирь.
— Подожди еще два дня, и мы выедем.
Два дня прошли, и приятели выехали по Николаевской железной дороге в Москву. В древней столице московских царей они не останавливались вовсе и прямо проехали в Нижний Новгород, где кончается железнодорожный путь.
Несмотря на свое подлинное или напускное равнодушие ко всему, Жак не мог не заметить, что у Жюльеиа нет никакого багажа, кроме небольшого ручного чемоданчика.
— Успокойся, — отвечал ему с улыбкой Жюльен, — у нас, напротив, очень много багажа. Я купил великолепные сани. В них лежат все наши вещи, платье, шубы, оружие, припасы, книги… Если тебе показать список всего, так ты ужаснешься.
— А где же эти сани?
— Они едут на одном поезде с нами… на экипажной платформе, прицепленной в конце состава.
— Так. Но ведь ты говоришь, что от Нижнего Новгорода железной дороги нет. Что же мы будем делать с санями? Ведь теперь не зима, и снегу еще долго не будет.
— Мы отправим сани в Пермь на пароходе «Днепр», а сами будем трястись в тарантасе по сухопутной дороге.
— А велико ли расстояние между этими двумя городами?
— С неделю проедем, если не особенно будем спешить.
— Хорошо.
По приезде в Нижний, Жак, скрепя сердце, сел с принтелем в тарантас и покатил на тройке с колокольчиком по тряской дороге. Его ужасно подбрасывало, но он ни разу не пожаловался и строго хранил свое напускное равнодушие. Он ни разу даже не взглянул на красавицу Волгу, которая медленно катила свои волны по правую руку от него. Проехали Казань, причем Жак даже взглядом не удостоил эту древнюю столицу татарского царства, и на восьмой день этого адского путешествия прибыли в Пермь.
— Дальше мы снова поедем по железной дороге, — сказал Жюльен, с наслаждением предвкушая более спокойную езду.
— Жаль, — отвечал Жак, — я было привык к тарантасу.
— Можешь утешиться. Это только ветвь от Перми до Екатеринбурга. Скоро мы опять сядем в тарантас.
— Очень приятно.
Жюльен опять нанял платформу для саней, уже давно привезенных в Пермь пароходом «Днепр» и стоявших на товарной станции, и занял с Жаком купе первого класса.
— Урал! — произнес он несколько часов спустя, указывая Жаку из окна вагона на ряд сероватых возвышенностей, тянувшихся вдали с севера на юг.
— Ну уж и горы! — презрительно отвечал тот. — Какие низенькие!
— Да, невысоки, — согласился Жюльен, — но тем не менее они производят на меня сильное впечатление.
— Вольно же тебе!.. Впрочем, ты и в Перми восхищался домами… деревянными хижинами какими-то… Разве это горы? Это кочки, бугры, — все, что хочешь, только не горы.
— Зато они — граница между Азией и Европой. Через несколько минут мы вступим на землю, которая считается колыбелью рода человеческого. Видишь ты каменный столб?
— Вижу. Что же это такое?
— Это пограничный столб между варварством и цивилизацией.
— Азия! Азия! — воскликнул с комическим ужасом Жак. — Я в Азии! Думал ли я когда-нибудь, что это случится, — я, не ездивший в жизни своей дальше главного города в кальвадосском департаменте!
— Не говоря уже о том, что ты едешь в Сибирь, пространство которой — страшно сказать! — равняется четырнадцати миллионам квадратных километров. В Сибирь, страну хвойных лесов, населенных оленями, медведями и волками; в страну золота, драгоценных камней, льда и каторжников, в страну гигантских рек и бесконечных степей; в страну диких северных народов и полярной ночи!..
Час спустя наши приятели были уже в Екатеринбурге и снова садились в тарантас.
— Знаешь, как называется дорога, по которой мы едем? — спросил Жюльен своего друга, который тщетно старался сосчитать число сделанных им километров.
— Нет, не знаю.
— Это знаменитая Владимирка…
— Я все-таки не понимаю сути этого названия.
— По этой дороге гоняют в Сибирь ссыльных.
— А…
Через неделю наши путешественники благополучно прибыли в Омск, столицу Западной Сибири.