Из пепла
Шрифт:
Старик взял со стола небольшую книжицу, отделанную темной кожей, положил её во внутренний карман мантии и направился к выходу из лаборатории.
Максимилиан никогда не оставался до поздней ночи. Он мотивировал свои уходы тем, что ему необходимо обсуждать все дальнейшие действия с высшими чинами, поэтому приходится покидать место работы раньше.
«Бьюсь об заклад, в книжке информация по каждому из нас» – Тельварт облизал пересохшие губы и снова посмотрел на Далмата. Тот продолжал работать над смесью для придания элиэниту связи с потусторонним миром.
«Надеюсь,
Сила Одаренного не помогла взять высокомерного старика под контроль. Было ли причиной его природное упрямство, врожденная сопротивляемость воздействию на сознание, или действие эликсиров, но Максимилиан оставался практически неуязвимым для Тельварта. Он мог прорваться в разум старика, сокрушая все препятствия, но тогда Максимилиан превратился бы в пускающего слюни безумца, а это привело бы к краху всех планов Тельварта.
Одаренный встал из-за стола и направился к Далмату. У мужчины как раз начало что-то получаться с разработкой необходимого состава, и он возбужденно ходил вокруг алхимического стола, потирая лоб в раздумьях.
– Тельварт? – Далмат вздрогнул.
Одаренный неслышно подошел к увлеченному мужчине и сделал вид, что его заинтересовали формулы, написанные ужасным почерком на измятых листах.
– Далмат. – Тельварт вежливо кивнул и указал на формулы. – Я знаю множество языков, но о таком не слышал.
Далмат смутился. Мужчина не ожидал, что Одаренный задаст вопрос о его работе. На самом деле химик оказался весьма далёк по области своих знаний от остальных исследователей, поэтому ему часто не хватало компании. Далмат ни разу не жаловался на условия труда, а Максимилиан всегда удовлетворенно цокал, проходя мимо его рабочего стола, так что остальные исследователи поглядывали на химика с недовольством, к которому примешивались доля презрения и зависти.
– Неудивительно. Я был бы поражен, если бы ты слышал о нём, ведь этот язык разработан мной и знаю его только я, – он пожал плечами и постучал пальцем по трубке, идущей из перегонного куба. – Ты что-то хотел узнать?
Далмат не производил впечатление крепкого и волевого человека: бегающие глаза, постоянное сглатывание и десятки мелких нервных движений выдавали химика с головой, так что Тельварт решил рискнуть.
– Да, смотри, – Одаренный отвлек мужчину от созерцания куба, и его глаза засветились синим. Остальные исследователи оказались слишком заняты, чтобы увидеть, как Тельварт проникает в разум их коллеги, а охранников интересовали только потенциальные дебоширы, но ни Тельварт, ни Далмат не были замечены в подрывной деятельности.
Стук сердца стал невыносимо громким, краски обрели необычайную яркость, и Одаренный, разметав неубедительный заслон из силы воли, нырнул в омут сознания Далмата с головой.
Он пронесся мимо воспоминаний детства, где с удивлением узнал, что мужчина был из богатой аристократической семьи, но вместо гедонизма и деградации Далмат выбрал пусть исследователя гораздо более порицаемый в высших кругах, нежели даже наемный убийца.
Тельварт
«У них нет детей и скорее всего это связано с работой Далмата» – Одаренный нырнул глубже и наконец достал до мыслей о происходящем в лаборатории.
«Он тоже недоволен тем, что происходит, но слишком боится за жену, поэтому не высовывается и боится даже слово сказать поперёк воли Максимилиана».
Тельварт сокрушенно вздохнул – гораздо легче воздействовать на человека, уже находящегося на грани нужного решения, но Далмат думает совсем не так, как нужно Одаренному.
«Вместо телесных жидкостей недавно убитого ты будешь использовать жидкости Инсидия».
Согласно соображениям Тельварта, у ритуала сами по себе были не слишком высокие шансы на успех, но он предпочитал перестраховаться. Одаренный не мог позволить Теренису получить такое могущественное оружие – это сместит весь баланс сил между государствами и приведет к войне. А в руках беспринципных и безмозглых правителей может привести к непоправимым последствиям.
«Только мудрейший и достойнейший из людей достоин владеть таким могуществом. Тот, кто осознаёт всю опасность и готов положить жизнь на алтарь благополучия человечества. Тот, кто будет править не ради денег или власти, но ради процветания своего народа».
Тельварт повторял эту мантру тысячи раз за все те годы, что прошли после крушения его надежд в Сантии. Он обрёл могущество и мудрость, неведомые никому из ныне живущих, но их всё ещё было недостаточно.
«Не для того, чтобы объединить всё человечество против Тени».
Но сейчас в подземельях Аристида, он обрёл много новых, давно утерянных и запретных знаний. Увидел путь, который может привести его на недосягаемую вершину, и имя этому пути – элиэнит.
«Вместо телесных жидкостей недавно убитого ты будешь использовать жидкости Инсидия» – Одаренный повторил ошибочную формулу, разрушая естественное воспоминание и заменяя его новым. Водоворот мыслей, надежд и суждений Далмата завивался вокруг него яркой разноцветной лентой, но значение имело лишь одно воспоминание. Одно-единственное суждение, которое может изменить мир.
По виску Тельварта скатилась капля пота, жилы на его руках вздулись от усилия, и он закрыл глаза, прерывая воздействие на разум Далмата.
Мужчина вздрогнул, пытаясь сфокусировать взгляд на своем собеседнике. Тельварт лишь улыбался, глядя как Далмат непонимающе смотрит на него, потирая голову.
– На что ты сказал посмотреть?
– Вот, я хотел бы, чтобы ты кое-что мне пояснил – Тельварт протянул заготовленный лист с исправленными формулами.
Он солгал, когда сказал Далмату, что незнаком с этим языком, но и сам Далмат лукавил, говоря, что изобрел его. Ложь на ложь и вот уже химик пристально изучает новые формулы, подбирая заботливо вложенные в его разум слова для объяснения, а Одаренный держит в кармане скомканный лист, который он забрал со стола Далмата.