Из пепла
Шрифт:
«Не боятся Бледной Погибели? Или что-то знают?»
Первая мысль казалась более вероятной. Скорее всего император готов принести в жертву некоторую часть своих войск ради того, чтобы захватить соседа пока тот слишком слаб.
«Слишком слаб, а ещё лишён короля».
Он покачал головой. Отношения между Сантией и Западной Империей никогда не были слишком теплыми. Правители Сантии не одобряли воинственные действия своего восточного соседа и всегда были готовы дать отпор его агрессивной экспансии. Но несмотря на некую натянутость в отношениях, раньше не шло даже разговоров о войне между ними. Торговля была выгоднее войны, а обещания взаимопомощи
Так было раньше, но Бледная Погибель изменила расклад, и он оказался не в пользу Сантии.
«Распространится ли Бледная Погибель на Империю? Или останется в границах Сантии? Будет ли она косить имперцев также безжалостно, как косила коренных жителей, или ослабнет?»
Слишком много вопросов, и ответ на каждый из них можно использовать в своих целях…
– Эй, ты чего встал посреди дороги? А ну, подвинь свою клячу!
Моркант вздрогнул, очнувшись от размышлений. Мелкий купец вёл свою старую телегу на рыночную площадь, и Буревестник перегородил ему проезд. Крепкий, с суровым обветренным лицом мужчина погрозил кулаком, усиленно пытаясь остановить вола, который упрямо шёл вперёд, не обращая внимания на щелчки кнута и понукания хозяина.
У него не было желания снова использовать силу, так что Одаренный слегка сжал ноги, и послушный жеребец отошел на край дороги. Здраво рассудив, что ему нужно передохнуть и собраться с мыслями, Моркант направил коня вперёд, выискивая глазами подходящую таверну.
«Хочешь спрятать дерево, спрячь его в лесу».
Следуя этой нехитрой мудрости, Моркант расположился в роскошной гостинице «Честь имперца», на вывеске которой красовался золотой олень – герб Западной Империи.
Здание гостиницы возвышалось над соседними домами: четыре этажа удобства и услужливого подобострастия. Окна из наилучшего прозрачного стекла сверкали первозданной чистотой на фоне грязных улиц и замызганных вывесок соседних заведений, а изображение оленя было начищено до такого блеска, что, казалось, излучает собственный свет. Рядом с «Честью имперца» вонь большого города отступала, теряясь на фоне запаха свежих накрахмаленых простыней, первоклассного мяса и дорогих духов.
Если бы его спросили, Одаренный сказал бы, что гостиница отражает саму суть Западной Империи: великолепие и роскошь на фоне бедности и отчаяния. Люди, бывавшие в столице Империи, говорили, что нет более прекрасного города на земле, что даже Небесные Чертоги поблёкнут перед его великолепием и богатством. И это было правдой. Но также правдой было, что остальные города не могли похвастаться таким величием. Всё золото стекалось в столицу, оставляя остальным гражданам жалкие крохи и стальной кулак, который всегда готов наказать недовольных.
Хозяин начал было задавать вопросы, но стоило Морканту выложить золотой сидмон, самую крупную монету Сантии, как тот сразу замолк и стал крайне услужливым. Такая щедрость должна уберечь Одаренного от слухов хотя бы на первое время, пока хозяин не убедится, что Моркант не является важным имперским чиновником или одним из друзей и родственников имперской семьи.
«Деньги надо будет поменять» – отметил про себя бывший король Сантии: нечего привлекать ненужное внимание, сверкая золотом «вражеской» страны.
Одаренный взял лучшую комнату на десять дней и поднялся на третий этаж. Рука легко скользила по гладким, отполированным перилам, и ни одна ступенька не скрипнула под его тяжелой
«Любовницы или убийцы» – мысль снова всколыхнула болезненные воспоминания о побеге из Антика, но рана в душе Морканта уже не кровоточила. Его всё ещё мучили кошмары и вспышки гнева, но Одаренный принял произошедшее. Принял, но не смирился.
Внутреннее убранство гостиницы выглядело впечатляюще и полностью соответствовало её внешнему виду: деревянные стены сплошь покрыты гобеленами с вышитыми на них военными сценами из истории империи, мебель из крашенного дерева отделана замысловатой резьбой, и посетители вполне подходили под это роскошное и вычурное окружение.
Богатые купцы, облаченные в расшитые серебром и золотом костюмы, пытающиеся каждым словом и жестом показать, что они богаче и выше всех вокруг, несмотря на своё низкое происхождение; путешествующие аристократы со свитой, степенно расхаживающие по коридорам, глядя на всех как на грязных свиней, и отпускающие сальные шутки в адрес горничных высокопоставленные офицеры, от которых вечно разит алкоголем.
В коридорах было на удивление тихо, но из комнат всё же периодически раздавались сладострастные вскрики, азартные ругательства и, чаще всего, грубый солдатский смех и пьяные выкрики. Войска стекались на границу и теперь Моркант везде замечал мелкие детали, указывающие на это.
«Грядёт война» – мог бы пафосно провозгласить какой-нибудь далёкий от сражений, изнеженный имперский аристократ, для которого война – это просто развлечение, где можно посмотреть на битву и даже поучаствовать в сражении, добивая разгромленных крестьян на своём увешанном бронёй благородном скакуне.
Но бывший король Сантии не был далёк от сражений, он знал, что не будет никакой войны.
«Грядёт резня».
Одаренный в очередной раз одёрнул себя, возвращаясь из трясины сожалений о прошлом в водоворот надежд настоящего:
«Гостиница и в правду стоит своих денег».
Моркант вошёл в свою комнату и в глазах зарябило от пышного убранства.
Роскошная кровать, укрытая пологом, с нежнейшим матрасом, набитым тончайшей шерстью, и вышитой золотыми оленями простынью. Такая кровать способна выдержать целую дюжину куртизанок, и, несомненно, их тут побывали многие сотни. Ложе стояло у дальней стены, оставляя место для массивного письменного стола из черного дерева, который вернее всего лишь играл роль декорации, чьей целью была демонстрация того, как важен и значителен человек, снимающий комнату.
В стороне от стола стоял отделанный красным бархатом диван для гостей: идеально чистый, без единого пятнышка или потёртости.
Слева находился небольшой камин и два направленных на него кресла, а дальнюю стену украшали плотные шторы, из-за которых едва пробивался свет.
В воздухе комнаты витал терпкий и неуловимый запах, состоящий, кажется, из десятка разных ароматов, но его смысл был очевиден любому: роскошь, богатство и излишества.
Одаренный положил фолианты на стол, скинул плащ на кресло и, сняв обувь, рухнул на кровать, полностью оправдавшую все надежды. Свежие простыни и мягкий матрас, пришедшие на смену долгим дням в седле и неспокойным ночам в захудалых постоялых дворах, отправили Морканта в глубокий сон без сновидений. Долгая дорога вымотала его, а применение сил на офицеров окончательно добило и так безмерно уставшего мужчину.