Шрифт:
ИЗ ИСТОРИИ СОВРЕМЕННОСТИ
Норман МЕЙЛЕР
Из пламени на Луну
Перевод Ларисы ОГУЛЬЧАНСКОЙ
На недавней московской встрече с президентом Р. РЕЙГАНОМ Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. ГОРБАЧЕВ выдвинул предложение о совместной советско-американскои экспедиции на Марс. Обе страны располагают уникальным опытом, который понадобится для осуществления этого проекта. Советский Союз - признанный лидер в области длительных пилотируемых полетов, на счету американцев - рейсы кораблей "Аполлон".
В будущем году исполнится 20 лет с того момента, когда человек впервые ступил на поверхность Луны. Предлагаем вашему вниманию фрагменты из художественно-публицистического романа известного американского писателя Нормана МЕЙЛЕРА. Полностью произведение будет опубликовано издательством "Прогресс" в сборнике "Звездное
Два часа подпирал Водолей плечами Флориду - сон, достойный скорее не простого смертного, но Атланта. С первого июля по это утро шестнадцатого июля он находился здесь, как корреспондент, обязанный сообщать обо всем, что имело отношение к полету трех астронавтов на Луну.
Все вокруг были недовольны тем, что подготовка к запуску "Аполлона-11" проходила довольно буднично, не в пример прежним предстартовым хлопотам. Близлежащий Кокоа-Бич заметно изменился. Сюда хлынул поток капиталов, возникли новые предприятия, в городе обосновались вместе с семьями специалисты НАСА, выросли супермаркеты, церкви, мотели, жилые дома и гостиницы. В ресторанах не умолкали селекторы, по которым то и дело вызывали к телефону чиновников по служебным делам. Бумажные салфетки под тарелками пестрели надписями: "КОСМИЧЕСКАЯ ПРОГРАММА АМЕРИКИ ПРИНОСИТ ПОЛЬЗУ ВСЕМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ - на память о полете "Аполлона-11". Цветные телевизоры повышенного качества. Очистка воды при меньших затратах средств. Новые красители и полимеры. Луноход для инвалидов. Лазерная хирургия. Солнечная энергия". И так далее и тому подобное. Всего лишь несколько дней назад, пока в Кокоа-Бич еще не съехались сотни, тысячи корреспондентов, время здесь тянулось медленно, и даже не верилось, что до фантастического полета на Луну оставалось менее недели.
Но шестнадцатого июля в четыре часа утра в тоскливой тягостной предрассветной темноте, когда воздух казался насквозь промокшим от влаги и вокруг мерещился черный лес, на Водолея напал панический страх. Нечто подобное чувствуешь, пробудившись средь морских волн и увидев, как надвигается отлогий берег, на который тебе спустя несколько часов предстоит высадиться с десантом; такое пробуждение в слепой ночи запоминается навсегда, ибо случается в человеческой жизни нечасто. Где-то не столь далеко просыпались и астронавты. Просыпались и духи древних индейцев.
Давным-давно, когда буйный ветер гулял в беспредельных прериях, здесь, под этой Луной, жили индейцы; они наблюдали за Луной, знали о Луне больше, чем любой европеец. Может быть, прошлой ночью в прериях и болотах проснулись духи древних индейцев? Может, это их клич уносил ветер к покинутым пусковым опорам на мысе Кеннеди и далее за две тысячи миль к стенам элеваторов, забитых зерном, к которому подходили железнодорожные пути, петляющие средь пустынных просторов Запада? Некогда эта страна была почти необитаемой, девственной землей, в ее горах росли лаванда и апельсиновые деревья, на равнинах в легкой голубой дымке густо зеленели леса, но все кануло в Лету; не прошло и четырех столетий, как исчезли вольнолюбивые индейцы, исчезли бизоны, болота были осушены, а некогда чистый воздух засмердел выхлопными газами и отходами человеческого бытия. А в это время, сочиняя песни о Луне, загоняя индейцев в резервации, мы готовились к полету на Луну, впрочем, не потому ли, что в глубине души сознавали, как иссушили живительный родник, питающий Землю жизнетворящими соками. А Луна, каждый день являвшая миру свой лик, знала о болезнях и их причинах больше, чем самый старый прокаженный на Земле. "О чем вы мечтаете?
– как бы вопрошала она.
– Ведь я и так вся разбита, зачем меня тревожить?"
Водолей вел машину в ночи, минуя стоянки семейных и одиноких туристов, которые ждали рассвета на обочинах дороги, пока не уткнулся в ворота; он показал часовому пропуск для прессы, и тот, пропуская его, молчаливо махнул рукой, да, оба они молчали, точно какие-то заговорщики, и Водолей вдруг ясно ощутил невидимый бег времени, несущегося где-то рядом, этого многоголосого свидетеля, устремившегося сейчас к точке своего пересечения с пространством в миг, который засвидетельствует прозорливое око нации. Такая таинственность сопутствует опыту по искусственному оплодотворению в пробирке.
"Сатурн-5" был виден как на ладони с трибуны для прессы, находившейся в трех с половиной милях от него. Это самое короткое расстояние, на которое в эту длинную ночь мог приблизиться к ракете Водолей, да и никому не довелось подойти к ней ближе, кроме разве что участников запуска и трех астронавтов. "Аполлон-Сатурн" возвышался над бетонной стартовой площадкой, отстоявшей, если смотреть вдоль лагуны, на шесть тысяч ярдов от скромной трибуны для прессы; корабль с его четко разграниченными ступенями и отсеками напоминал Водолею храм, а еще больше - гигантское привидение. Лучи прожекторов скользили по его металлической поверхности, и их отсветы, отражаясь в предрассветной дымке, веерами разбегались вокруг, спускаясь к самой поверхности лагуны.
За прожекторами в черной влажной ночи мерно сверкала молния, словно подавал сигналы невидимый маяк; где-то за горизонтом настойчиво, сурово рокотало Карибское море - возможно, назревал шторм. Звучали отдаленные, глухие раскаты грома.
Водолей вглядывался в даль через воды лагуны. Казалось, корабль вплотную надвинулся на него, прижал окуляры бинокля к его глазам. Водолей и "Сатурн-5" точно слились воедино в страстном желании устремиться в полет, который в мгновение ока, возможно, изменит всю его жизнь. Каким чудом техники был "Аполлон-11"! Этот путешественник к иным планетам - огромный, будто эсминец, грациозный, будто серебряная стрела. При старте в ракете сгорит столько кислорода, сколько потребляют при вдохе полмиллиарда человек, то есть население двух Америк, нет, что я говорю, более чем двух Америк. Каким глубоким дыханием одарит ракету жидкий кислород, который сейчас заливали в ее чрево, отчего воздух дымился белым облаком, подступая к кислородным трубам, к которым, в свою очередь, примыкали другие трубы - в два фута толщиной, предназначенные для изоляции топливных баков. "Аполлон-11", эдакое пушечное ядро, которое скоро унесется в небо, был соединен с пусковым комплексом множеством пуповин - толстых, тонких, извилистых, которые узлами змей, сплетениями тросов и кабелей, констрикторами толщиной в три древесных ствола тянулись гроздьями от мачт питания и площадок ферм обслуживания к тонким стенкам ракеты - этой голове Медузы Горгоны, средоточию пуповин, питающих топливные баки, подзаряжающих батареи, контролирующих электроснабжение; однако в этой, казалось бы, чудовищно запутанной конструкции была некая глубоко продуманная стройность, благодаря чему "Аполлон-Сатурн" на своей стартовой площадке в окружении мачт питания и стрел-опор выглядел не безумным чудищем из кошмарного сна, а безмятежным серебристо-белым кораблем, прекрасным железным деревом из волшебной сказки с девятью горизонтальными ветвями.
Но вот журналисты поспешили к автобусам, чтобы в последний раз перед стартом увидеть астронавтов, которые одиннадцать дней провели в карантине.
Он последовал за своими коллегами и мучительно трясся в битком набитом автобусе пять миль по дорогам Космического центра под раздражающее жалобное завывание усталого мотора; они остановились у главного входа в Управление запусками пилотируемых космических кораблей (МСОБ), которое помещалось в холодном белом здании, безликом, как многоэтажный фабричный корпус длиной в сотни футов, одинаково бездушном, невыразительном и снаружи, и изнутри (благодаря своему архитектурному замыслу, который вполне соответствовал многомиллионной смете, отпущенной на строительство).
Журналистов, выгрузившихся из автобуса, провели по длинным узким коридорам, окрашенным в унылый учрежденческий цвет, с продуктовыми и питьевыми автоматами на поворотах, затем еще по каким-то коридорам, пока их колонна через анфиладу пустых комнат и галерей не вышла во внутренний двор. Прямо над их головами, на уровне второго этажа, навис крытый мост, соединяющий здание, из которого они только что показались, с другим, откуда должны были появиться астронавты.
Под мостом уже стоял небольшой белый автобус, поджидавший астронавтов. Они спустятся по лестнице из двадцати ступенек, охраняемой кордоном полиции, призванной сдерживать яростный натиск возбужденных журналистов, и проследуют в закрытый автобус, в котором проедут девять миль, отделяющих их от "Аполлона-11"; потом лифт пускового комплекса поднимет их на площадку девятого этажа, откуда они сойдут по железному трапу к своим техническим креслам. Там они будут находиться, когда начнется обратный отсчет времени. Там они будут находиться, когда корабль оторвется от Земли.