Из планктона в чемпиона
Шрифт:
Мы жили прямо рядом со знаменитым Куйлюкским рынком – раньше, в советское время, это была самая окраина города, теперь – один из самых густонаселенных районов Ташкента. Вот он, многоголосый шум того восточного базара. Идешь – а вокруг горы, просто эвересты еды. Боже, сколько здесь её было!.. Пирамидки восточных специй, тебя влекут сумасшедшим ароматом плова и шашлыка маленькие заведеньица. В Ташкенте я впервые попробовал пепси-колу. Как-то раз мы пришли в гости к моим братьям Олегу и Валере, где я увидел ванну, наполовину наполненную холодной водой, а в ней плавали
И, конечно, Николай Германович. Дядя Коля, который в то время жил в Ташкенте. О, какое мощное влияние оказал на меня этот человек! Брат отца пристрастил меня к восточным единоборствам, которые сам очень любил. Дядя учил меня боевым искусствам. Брал меня за руки и говорил:
– Вырвись, выпусти себя. Чувствуешь, как энергия идет?
Он подарил мне нунчаки. Я видел, как он их делал. В доме был старый стул из ореха. Дядя Коля мастерски обстрогал ножки, и получились ровные гладкие палки. Затем он свил веревку, просверлил в палках отверстия, продел в них верёвку, прибил её гвоздиками и залил всё это чем-то вроде смолы. И показал мне, что они умеют, эти бывшие ножки стула… Я был заворожён, околдован, сражён наповал. На какое-то время нунчаки захватили меня с головой.
Тема единоборств обволакивала меня со всех сторон. В лагере вечерами шёл прокат фильмов – в основном крутили боевики. Я с внутренним замиранием и раскрытым от восторга ртом следил за тем, как красиво побеждали своих недругов герои Брюса Ли, Джеки Чана, Стивена Сигала, Чака Норриса, Жан-Клода Ван Дамма и т. д.
– Ну, кем ты будешь, когда вырастешь? – интересовался, бывало, кто-нибудь из друзей семьи. Самый что ни на есть привычный вопрос взрослого любому ребенку, на который я, насмотревшись фильмов, всегда с готовностью отвечал, будто от зубов отскакивало:
– Полицейским в Америке!
Я был уверен, что это будет круто – защищать тех, кто слабее тебя. Стать супергероем в блестящих доспехах. Даже когда смотрел простой футбол, из принципа болел за более слабую команду – кто же за них поболеет, если не я? Может, моё желание, чтобы они выиграли, каким-то образом поможет им обойти соперника и забить гол?
Не всегда и не все без исключения меня поддерживали.
– Лучше бы в шахматы играл, – время от времени слышалось то с одной стороны, то с другой.
Я и играл, кстати. Просто играл, потому что было интересно.
В школу номер пять, которая располагалась прямо у нас во дворе, меня не взяли – посчитали не вполне достойным этого заведения. На предварительной беседе спросили, когда у меня день рождения. Я назвал число и месяц, а год не вспомнил. Не взяли. И хорошо, что не взяли. То была самая жёсткая школа, окончив которую, дети редко поступали в учебные заведения выше ПТУ. И тогда папа устроил меня в другую – элитную – школу номер тридцать. Каждое утро я отправлялся туда – сначала пешком, потом на троллейбусе. Но бывали золотые деньки, когда в школу меня подвозил папа на своем рабочем уазике. Появлялся я тогда около школы крайне
Сначала всё было тихо-мирно. Начальные классы, замечательная учительница Лилия Алексеевна, которая всё объясняла, показывала, была очень дружелюбной. А вот потом, в средней школе, классный руководитель Анжелика Геннадьевна меня невзлюбила, потому что я не стеснялся высказывать свое мнение, когда представлялся такой случай. К нам в 7 класс пришла новенькая по имени Катя Ситникова. Я смотрю: красивая, скромная, хорошенькая девочка, а я такой веселый, задорный. Подхожу к ней, эдакий мачо в яркой рубашке с иголочки, с модной прической:
– Ты меня держись. Никто не тронет, – и предложил ей сесть со мной за одну парту. Она с удовольствием согласилась. Но на следующий день во время урока случился изрядный облом – классная руководительница вызвала меня к доске и на весь класс стала выговаривать:
– Что это за рубашка, что за прическа у тебя, Стас?
Она крайне пренебрежительно окинула меня своим взглядом, показывая всем видом как я её раздражаю.
– И вот с этим мальчиком, Катя, ты готова сидеть за одной партой?!
Не знаю, чем я её так раздражал – тем ли, что мне всё легко давалось, что я мог спокойно поспорить с ней, что со мной все дружили? Позже, когда я сдал экзамены для перехода в 8 класс, именно она сделала так, чтобы, несмотря на мой проходной балл, меня не оказалось в списках на переход. Директор честно сказал, что кое-кто из учителей предъявил ультиматум, будучи категорически против моей дальнейшей учебы в этой школе. Так я перешел в другую школу, а мама потом долго каялась, что не стала заступаться за меня и согласилась на это.
Господи, да это, напротив, оказалось огромной удачей! В старой школе я приобрел твёрдые знания, на которых и выезжал вплоть до института, а в освободившиеся несколько лет в новой школе № 28 я, подросток, получил свободу. На первый взгляд казалось, что я ничего не делаю – мог не ходить на уроки, но все предметы сдавал без троек и как мог радовался жизни: движухи-тусовки, ролики, Prodigy, шальное и опасное катание зацепившись сзади за троллейбус вверх по «Пушкинской» и потом обратно вниз, эдакий экстремальный подъемник.
Весь 9 класс продолжалась эта лафа. Но даже в разноцветной мишуре ранней юности меня не отпускал спорт. Особенно заходил водный туризм. Постоянно в пути – это было про нас. Кто-то закинул идею – и вот уже едем в поход к черту на рога на поезде с палатками! В туристскую тему меня затащил мой одноклассник Вася Меркушев, который однажды предложил «просто съездить глянуть» в турсекцию на другом конце города. Поехали, в тот же вечер записались туда – и понеслось. Каждые майские – сборы на реке, раз в год – походы «на дальняк» разных категорий сложности. Что-то было в этом приятное, правильное, первобытное – разбивать лагерь, готовить по очереди еду на костре, просушивая байдарки, выкладывая из булыжников походную баню. Все вместе, всей оравой.