Из рода Бурого Медведя. Том 2
Шрифт:
— А что у вас на десерт? — спросил Питонов закончив с основным блюдом.
— Шоколадка «Золотая Москва» с карамелью и тёртым фундуком, — сказал я. — Двести пятьдесят грамм.
— А у меня пачка трюфелей и брусничный зефир, — сказал Олег, показывая небольшие бумажные коробочки.
— Отлично господа, — ответил нам Питонов. — А у меня барбариски! Так обменяемся же нашими дарами! Ставьте чай.
Он убежал за кружкой и конфетами и скоро вернулся.
Несмотря на то что наши сладости стоили гораздо дороже того что предложил нам Питонов, барбарискам я был рад. Всегда любил эти конфеты
И вот время пришло.
Питонов встал в центре лагеря и кое-что нам пояснил:
— Смотрите, в самом центре их никогда нет. Они могут появиться лишь с краю, а из центра они выходят и уходят обратно.
— А сколько до центра? — спросил я.
— Пять километров, — ответил Питонов. — Давайте быстрей ,пять минут на сборы и вдвигаемся.
Высокая, худощавая фигура Питонова с большой головой, двинулась вперёд. Из под плаща торчали худые жилистые руки, сжимавшие массивный шестопёр. Мы двинулись за ним. Вошли в лес. Скоро ландшафт изменился, стало больше камней. К тому времени мы шли широким строем, где в центре маячил Питонов, а я шествовал с краю, замыкая правый фланг. Ближе к середине, неподалёку маячила Маша и её дружок Перепёлкин. Трещали под ногами сухие ветки, а кроны деревьев прятали остатки вечернего солнца. Небо всё больше темнело.
Впереди послышалось хрюканье. Один, два… семь! Или девять? Кабаны?
Слева, ближе к центру группы показались Дивьи люди. А справа от меня, где торчало несколько гигантских камней, появился Грудоголовый! Покрытый шерстью, с дубиной наперевес он бежал прямо на меня. Я кинулся вперёд и обнажая меч. На меня уставилось карикатурное лицо, торчащее прямо из огромной грудной клетки: большой нос, губы и глаза навыкате. Мелькнул дубина. Нырок. Удар! Почти перерубил ему плечо. Сверкнула в сумерках белая кость. Жуткий вой наполнил лес! Я пальнул ему огнестрелой в глаз и опять рубанул целясь в лицо. Меч вошёл в туловище и достал до глаза. Выдернув меч, воткнул в лицо. Тело, чуть выше меня, рухнуло наземь…
Остальные бились с другими Дивьими людьми. Их оказалось немного и бой закончился не успев толком начаться. Вытирая клинок, замазанный кровью, о набедренную повязку Грудоголового, я услышал за спиной слова осуждения.
— Излишня агрессия тут ни к чему, — сказал мне Машин ухажёр Витя Перепёлкин. — Ты мог бы его просто напугать магией и он бы убежал. Мы так и сделали.
— Да, — подтвердила Маша.
— Рад за вас, — ответил я разогнувшись, наконец закончив чистить меч от вражеской крои. — Вы так делаете, что бы они напуганные собрались в кучу и потом пришли нам скопом мстить?
— Почему? — оторопело сказал Перепёлкин. — Если они выглядят так странно, это ещё не значит что они нам враги.
— Видимо когда он пошёл на меня с дубиной, то хотел мне кофе предложить, — посмеялся я.
Подошёл Питонов, глянул на труп и сказал:
— Ага! Ещё один Грудоголвоый. Михаил пойди глянь, там Пёсиголовый лежит… Ребята смотрите внимательно, запоминайте. Не скоро их ещё увидите, если вообще увидите… хорошо бы ещё встретить…
Но слова его прервал странный женский голос:
«Люди ходят, где хотят
Их не ждут и не хотят
Ночь придёт, взойдёт луна
Смерть ко всем придёт тогда!»
На ветке сидело странное существо. Птица, с человеческой головой, размером со среднюю собаку. На чёрном как смоль оперении, гротескно выделялось белое как полотно, красивое, человеческое лицо.
— Смотрите! Это мы ещё не проходили, — крикнул Питонов. — Это Сирин — дева-птица. Вестница печали, тоски и горя…
Птица, холодно глядя на Питонова чёрными глазами, опять заговорила:
«Ты учёный, милый муж
Будешь гнить как старый уж
Будет мать тебе — землица,
Лучше чем твоя девица
Будет тискать, обнимать
Будешь ты перегнивать
Будешь камнем ты рядиться
Не поможет сохраниться
Не поможет камень твой
Будешь мёртвый, не живой!»
Её тонкий мелодичный голос завораживал, словно воочию я увидел как тело Питонова перегнивает в земле, как едят его плоть черви… И не только я… Когда Питонов достал револьвер что бы её заткнуть, было поздно. На последнем слове она вспорхнула и улетела. А нам стало не по себе.
— Сколько бывал в таких местах, ни разу эту тварь не встречал, — сказал зло Питонов. — В следующий раз не давайте ей открыть рта, сразу стреляйте! А то она нам всем напророчит…
Мы пошли дальше. Через пол часа, когда стемнело ещё сильней, было встречено ещё одна сущность. Одинокий Жердяй(от слова жердь). Это длинноногое, длиннорукое худое существо, ростом больше трёх метров. Завидев нас, в таком большом количестве, оно поспешило прочь, под треск ломаемого дерева и уханье совы.
— Это существо мы тоже проходили, это Жердяй, — сказал Питонов сжимая шестопёр. — Один на один он очень опасен… не забывайте.
Я вспомнил урок. Особенно я хорошо запомнил такую фразу про Жердяя. «…несмотря на его худобу и тонкие руки ноги, он обладает довольно твёрдой структурой тела. Представьте что его конечности выполнены из металлических труб с толщиной стенки в три миллиметра!...»
Разумеется, представив это можно понять на что он способен в бою и насколько трудно ему повредить. Но честно сказать я думал, что справился бы с ним.
Когда Жердяй ушёл Питонов сказал:
— Что ж, неплохой улов. Сегодня нам повезло. Мы видели Грудоголовго, Пёсиголового, Сирин, Жердяя… не хватает пятого для полного комплекта.
К этому времени сгустились сумерки, лес отсырел и честно сказать хотелось поскорей оказаться в лагере, у костра. Атмосфера становилась всё более зловещей и гнетущей. Скрипели пугающе деревья, слышались подозрительные шорохи, изредка вспархивала и каркала с обречённостью одинокая ворона во тьме. Это даже больше ощущалось, чем виделось или слышалось.
Мы прошли немного вперёд, а затем повернули назад в полвосьмого. Становилось всё темней и темней, но взошла полная луна, свет которой пробивался сквозь кроны ёлок и сосен, освещая на путь дорогу назад. Не знаю смог бы я тут не заблудиться один, но Питонов неплохо изучил эти места. Поэтому уверенно вёл нас к лагерю.