Из России - с приветом (Баллады о Боре-Робингуде - 2)
Шрифт:
3
Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе. Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо на уголья - кипятком из носика. ...Прошу извинения за грубый натурализм метафоры - экспедиция
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом. Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки. Таджик неспешно, со знанием дела заваривает чай, но начинать чаепитие медлит дожидается напарника; когда тот возникает из темноты, он с усмешкой кивает на закопченный чайник-ветеран:
– Помнишь, Витюша, на втором курсе, когда нам читали общую физику, поминали такую замечательную абстракцию - "абсолютно черное тело"; так вот, по-моему это как раз оно и есть, въяве и вживе...
– Полюби нас черненькими, Рустам, - подмигивает в ответ ушкуйник, запуская руку в принесенный им из палатки пластиковый пакет.
– "Чугунный чайник - единственная отрада моя в путешествиях"...
– А это откуда?
– Даю подсказку: не из Стругацких...
– и с этими словами Витюша, быстренько сервировав дастархан извлеченными из пакета полубатоном твердо-копченой колбасы, банкой ветчины и лимоном, энергичным движением, будто сворачивая голову курице, откупоривает темную пузатую бутылку.
– Ну, что - отметим конец сезона? Или вы тут все такими мусульманами заделались, что со спиртным и не подойди?
– Из меня такой же мусульманин, как из тебя - православный, - хмыкает Рустам, подставляя кружку.
– Вот если наш Пожизненный Президент решит вдруг объявить Тюркестан исламским государством - "тады ой", куда денешься...
– А он что, может?
– Он всё может. Но, по счастью, уже мало чего хочет... Ладно, давай за окончание сезона!
Выпив по первой, они некоторое время сидят в молчании, вслушиваясь в бормотание скрытой темнотою речки.
– Не, - вдруг подает голос Витюша, вернувшись по какой-то хитрой спирали к недодуманной ранее мысли, - не объявит он вас исламским государством! Спорим на коньяк? Он ведь успел начеканить монет со своим профилем, а ислам, сколь я в этом смыслю, такого страсть как не одобряет; таки что ж теперь - всё это в переплавку, или как?
– Монеты...
– задумчиво щурится на огонь Рустам.
– Знаешь, вы там, в России, если чего и знаете про нас, так только экзотические детали - ну, вроде того, что у нас тут стали казни преступников показывать по телевизору. А, между прочим, проза нашей здешней жизни куда назидательнее... Так вот, когда начеканили этих самых монет с профилем Тюркбаши всех Тюрок, во всех школах провели собрания и детям чугунным голосом поведали, что если какой засранец вздумает играть этими монетами в расшибалочку, то у Родного и Любимого от этого тотчас разболится голова, и тогда за головы родителей оного засранца никто не даст и этой самой монетки...
– Да ну?!
– ошарашено откликается Витюша.
– Средневековье какое-то... То есть это уже почище Тибериева "Закона об оскорблении величества"!.. Хотя у вас тут вообще богатые традиции: личные тюрьмы, сколь я помню, ваши начальники завели еще в Брежневские времена...
– Типа того... Ладно, не будем о грустном. И вообще - "Минздрав предупреждает: промежуток между первой и второй не должен превышать сорока секунд!"
– Точно. Ну, давай - чтоб не последняя, во всех смыслах, - (сдвигают кружки).
– Тебе-то как наше сафари?
– Ну, как... Моя зарплата в Университете, если пересчитывать по курсу, чуть больше десяти долларов в месяц; так что я, благодаря тебе, за этот месяц заработал, как - сам прикинь, за сколько лет... Если на будущий год тебе понадобится шерп - попомни меня.
– Понадобится, - кивает Витюша.
– Я планирую зарулить маршрутик по Гиссаро-Дарвазу: мою мирмекофильную фауну там никто никогда путем не коллектировал - это ж тебе не жужелицы с махаонами. Потолкую с дилерами чего там можно взять продажного, чтоб окупить поездку... Транспорт сможешь обеспечить?
– Нет вопроса: университетская автобаза вечно в простое, работы нету. Но на Дарвазе сейчас постреливают - шофер потребует премиальных за риск, не меньше сотни баксов.
– Резонно. Ладно, пора уже переходить к чаю и падать: твой Фарид завтра с утра должен подрулить, а нам еще лагерь перетаскивать ко второй излучине - на уазике ему выше не подняться... Ну, по последней?
– как пели флибустьеры в классике советского киноискусства: "За ветер надежды, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче!" Давай-ка ветчину доедать, а то она до завтра дуба даст...
4
Уазик, нещадно пыля, катит по степному проселку - едва наезженная колея в желтоватом лёссе, обрамленная по обочине высеребренной зеленью полыни и солянок. Окрестный ландшафт, если у него и наличествовала когда-то трехмерная составляющая, успел расплющить в ровный раскаленный лист механический молот полуденного солнца; редкие кущи цветущего тошнотно-розовым тамариска смотрятся на этом кузнечном изделии хлопьями окалины. Прохладно-голубоватые громады гор, оставшиеся за кормой уазика, явно принадлежат не к этому миру: они невесомо парят в воздухе, напрочь отъединенные от раскаленной сковороды полупустыни полоской непрозрачного стеклистого марева.
Рустам кемарит на заднем сидении, забитом рюкзаками, палаткой и прочим полевым эквипментом. Витюша бдит рядом с водителем: не замаячит ли где впереди засада дорожных грабителей в мышино-серых кителях?
"Зернь-пески... Смутная азийская земля."
5
Солнце уже коснулось закатной черты, когда знакомый уазик, совершив головоломный слалом по забитым иномарками, велосипедистами и осликами переулкам местной столицы - Тюркбашиабада, естественно, - мягко тормозит у входа на один из тамошних рынков, Алайский базар. Рустам с Витюшей, успевшие уже переодеться в цивильное, перекидываются парой фраз с остающимся в машине водителем и ныряют в толпу.