Из школы на фронт. Нас ждал огонь смертельный…
Шрифт:
Это, наверное, первая ночь, когда мы спим нормально. Мы лежим на полу
– Дай закурить, Шонгин, – просит Сашка Золотарев.
Шонгин молчит. Летает красный светлячок.
– Дай закурить, Шонгин, – прошу я. Мы ведем игру неторопливо, привычно.
– Да он спит, – говорит Коля Гринченко.
Красный светлячок жалко и неподвижно повисает в воздухе. Я вглядываюсь в темень и словно вижу стиснутые губы Шонгина и открытые мигающие глаза.
– Курить хочется, – говорит Сашка, – разбудить его, что ли?
– Не буди, – говорит Коля, – пусть человек поспит. Сам возьми, сколько тебе надо.
– Табак у него в противогазной сумке лежит, – говорю я.
– Я вам возьму, – говорит Шонгин, – я сам насыплю.
– Ну вот, человека разбудили, – говорит Коля.
Слышно, как кряхтит Шонгин.
Мы лежим и старательно затягиваемся горьким дымом самокрутки.
Тишина. Потом кто-то говорит из темноты:
– Хорошо б сюда Нина пришла бы. Мы бы с ней беседу провели.
Сашка Золотарев смеется.
– А я толстых люблю, – говорит он, – и чтобы выше меня.
– У Нинки муж есть, – говорю я.
Сашка смеется:
– У меня тоже жена есть. Может, Нинкин-то сейчас у моей оладьи ест.
– Война, – говорит Коля, – все перемешалось. А потом, если любовь, так ведь тут не прикажешь…
Конец ознакомительного фрагмента.