Из сумрака сотворится свет
Шрифт:
Выстрел все же раздался, раздробив доски ящика у моего бедра. И время, которое теперь ускорилось.
Тип качнулся, хоть и не упал, а фургон тряхнуло. Вероятно, лошади испугались резкого звука выстрела. Мне оставалось лишь воспользоваться ситуацией.
Так и не выпуская рук бандита, я дернула еще сильнее, почти завалив его. Он наклонился достаточно для того, чтобы я коленом заехала ему в лицо. А дальше – дело техники. Удар в район печени, потом в то место, где ему должно быть наиболее больно, чтобы точно не успел очухаться.
Он упал, захрипел. Револьвер с грохотом приложился о пол. Я не сразу заметила его, а когда уже спохватилась, бандит тоже попытался дотянуться до него, все еще корчась от боли на полу.
Что я еще могла сделать? От всей трепетной женской души впечатала каблук в его запястье. Не знаю, послышался ли хруст, или это доски ящика попали под раздачу, мне было все равно.
Я даже не стала разбираться где там защелки у дверей, попросту снесла их ногой – азарт драки клокотал внутри, разливая в крови возбуждение и бесстрашие.
Скорость у фургона была небольшой, поэтому вывалилась я на снег практически безболезненно. Тем более, что ближайший сугроб оказался вполне себе мягким и удобным.
Я выглянула из него – далеко ли уехали мои несостоявшиеся похитители. Оказалось – не особо. Встревоженные лошади плохо слушались возницу, зарывались в снег и сани еле ползли.
А вот теперь можно было воспользоваться и папенькиными уроками. Благо видимость была замечательной – редкие снежинки совсем не мешали.
Долго разглядывать куда целиться – времени не было. Сходу решила, какая точка может быть наиболее уязвимой – там, где дуги саней крепились к основанию. Три выстрела. Попала вроде бы дважды, но этого хватило. Раздался треск, дуга лопнула, увязнув освободившимся концом в снегу. Лошади испугались и собрались было унестись, но ящики вместе с бандитом скатились в подстреленный угол, не дав саням развить хоть какую-то скорость, застопорив их. Фургон окончательно остановился.
Улица и без того не слишком оживленная, вмиг опустела. А я осталась один на один с разъяренными бандитами.
Глава 3
Оскал на лице мужчины должен был меня испугать, но нет. И разъяренный взгляд не вызывал оторопи. Сумасшедшее бесстрашие все еще бурлило во мне. Бандит прижимал поврежденную руку к себе и пытался выбраться из слегка расширившегося проема фургона – дверца висела на одной петле и грозилась отвалиться окончательно.
Возницы видно не было, но это секундное дело.
Я, все еще сидя в сугробе, быстренько прокрутила барабан. Две пули, впритык. Но хотя бы так.
«Направляй револьвер на человека только тогда, когда готова выстрелить», – вспомнилось наставление отца.
Ох как мне этого не хотелось, но…
По ушам резко ударил свист. Раздался шум, гвалт. Из окрестных улочек сбежались постовые, мимо меня пронеслась вчерашняя парочка соглядатаев.
Однако… Быстро они. Явились именно тогда, когда основная работа выполнена.
На меня внимания никто не обращал – все устремились к фургону. Возницу цапнули первым. Того, что был со мной, не церемонясь, вытащили наружу. Впрочем, он особо и не сопротивлялся уже.
Все это быстро, слаженно. Чего только раньше не явились?
Я сидела в сугробе и отстранённо за всем этим наблюдала. Спокойно так, тихонечко. Почти расслабленно. Не затоптали стражи порядка и ладно. И сидела так до тех пор, пока меня не подхватили подмышки и не принялись отряхивать от снега, целенаправленно избегая той точки, на которой скорее всего снега и было больше всего.
За спиной раздался голос:
– Мой отец частенько просит составить ему компанию на охоте. Толку, правда, от меня мало – стреляю скверно, да и в целом охоту не слишком одобряю. К чему это я… – Дориэн Драголич обошел меня, внимательно осматривая. И взгляд такой, типичный врачебный. Видимо, пытался удостовериться, что со мной все в порядке и что я уже вполне обеснежена. Он продолжил: – От вас он был бы в восторге. С такого расстояния и с такой точностью.
Драголич качнул головой и присвистнул.
Я растерянно пробормотала:
– Первый раз стреляю по движущейся мишени. Обычно по статической и то давно уже… – И зачем-то добавила: – Я тоже охоту не одобряю, если только это не нужно для выживания.
– А вам, судя по всему, было нужно.
– Наверно, – тихо прошептала я, содрогнувшись от дрожи. – А вы…
– Мимо проходил. Только вернулся в город и сразу – свидетель захватывающей истории. Не знал бы, что вы бывший медик, поверил бы, что давно и плодотворно работаете на службу безопасности или расследований.
Я закусили губу и неопределенно хмыкнула. А потом вычленила слово «бывший» и тяжко вздохнула. Вот еще.
Драголич посерьезнел. Уже аккуратнее он придержал меня за плечи и внимательнее всмотрелся сначала в глаза, а потом обвел взглядом всю, вернувшись к лицу.
– С вами все в порядке? Вы не пострадали?
Меня все еще охватывал азарт борьбы, поэтому даже если и повредила чего, пока что сообразить об этом не могла.
Покачала головой и отступила на шаг. Нога предательски наступила на скрытую снегом наледь. Драголич тут же пришел на помощь – вновь ухватил меня за плечи, немного тряхнув, но зубы все-таки клацнули.
– В порядке, – выдохнула я.
Он кивнул, а я вместо того, чтобы отодвинуться с уже большей осторожностью, уцепилась за воротник его пальто, уткнулась лицом в грудь и разрыдалась.
Вместе со слезами тело покидала агрессия, болезненная злость. На морозе щеки начало щипать, но было все равно, даже если я примерзну к драголичевскому пальто. Шерсть неприятно колола кожу, но оторваться от показавшейся такой надежной груди и плеч я не могла. Так и продолжала размазывать по ним сопли и слезы.
Дориэн лишь переместил одну руку с плеча мне на спину и чуть крепче прижал меня к себе.
– Это ничего, – бормотал он слегка растерянно мне в макушку. Волосы растрепались, шапка куда-то подевалась. – Это нормально. Все закончилось и ваш организм так избавляется от напряжения.
Мой очередной всхлип перешел в смешок. Ох уж эти медики, пусть даже и бывшие. Даже утешить по-человечески не могут. Я прерывисто вздохнула и вновь всхлипнула.
– Поплачьте, так надо. – Он круговыми движениями потер мне спину. Напряжение действительно выходило из меня вместе со слезами, дрожью, охватывавшей все тело. Становилось легче. – Сильной вы побыли, теперь можно и послабление себе дать. Вы молодец. Храбрая и смелая. А главное меткая. Столько талантов и все вам одной.