Из тени в свет...
Шрифт:
— Дай мне номер ее домашнего телефона! Я буду звонить ей до тех пор, пока она не возьмет трубку!
— Не могу! Она запретила мне.
Кену хотелось выть от отчаяния. Со всех сторон его обступила темнота. Она была страшнее той темноты, которая не позволяла ему видеть окружающий мир. Эта темнота забралась к нему в душу. Та эйфория, которая охватила его четыре дня назад, испарилась без следа. И причиной тому был отказ Ингрид посетить его. Кен впервые почувствовал себя по-настоящему слепым. Безнадежно слепым.
Его душу терзал страх. Он хотел, чтобы к нему вернулось зрение. Но еще сильнее он желал Ингрид.
Ему снова и снова вспоминались слова отца Ралфа, сказанные о ней: «Ингрид
Он не мог в такое поверить. Но эта мысль с ужасающим постоянством возвращалась к нему, хотя он изо всех сил пытался ее отогнать.
— Почему она так поступает, Джанет? Черт бы все побрал! Почему? Ведь она меня любит. Я знаю это наверняка. Так почему она отказывается?
— Я… точно не знаю, Кен. Она говорит, что не может приехать в больницу, не может снова с тобой встречаться.
Кен нахмурился. Черт возьми, сестра, конечно же, все знает, но в силу каких-то причин, пресловутой женской логики встала на сторону Ингрид. Ох, эти женщины! Они держатся друг за друга даже сильнее, чем врачи. Куда же делась преданность Джанет? Ведь он ей все-таки брат! И куда делась любовь Ингрид, о которой она так горячо говорила?
Куда пропала Ингрид?
Ведь он не сомневался ни на минуту, что она придет его навестить, что примчится в больницу в первый же вечер его пребывания там. Он надеялся, что она будет проводить с ним все вечера, заскакивать к нему в свободную минуту, главное — окажется рядом в тот момент, когда он откроет глаза и наконец увидит белый свет.
Да, он рассчитывал на многое.
Кен лег на бок, отвернувшись от сестры.
— Тебе лучше сейчас уйти, — сказал он.
И все-таки он испытывал благодарность к Джанет за то, что она сидела рядом, положив ему на спину руку, от которой исходило успокаивающее тепло. Замечательно, конечно, что она находилась рядом. Но всеми фибрами души Кену хотелось, чтобы возле него сидела Ингрид.
11
Когда это произошло, Кен не почувствовал особой радости. Он проснулся воскресным утром, — он был уверен, что это воскресное утро, — открыл глаза в своей палате без окон и увидел в полутьме какие-то предметы. Он лежал и разглядывал их, пытаясь при слабом свете, исходившем откуда-то с потолка, определить их назначение. Он понял, что света здесь было ровно столько, сколько нужно обслуживающему персоналу, чтобы ориентироваться в палате.
Справа от кровати и чуть выше ее стояла раздвижная подставка под телевизор. Телевизора на ней не было. Между изножьем кровати и стеной находился высокий стол, вероятно предназначенный для еды, которую ему приносили. С некоторым безразличием он заметил, что отдельные предметы не имели четких очертаний и выглядели расплывчато. Очевидно, это зависело от расстояния до них.
На стене он разглядел светлый прямоугольник, который, судя по всему, был небольшой картиной. Он смотрел туда пристально, желая получше рассмотреть, но его усилия оказались тщетными. Потом он почувствовал жжение в глазах и закрыл их, немного поморгав. Когда он снова открыл их, прямоугольник на стене превратился в картину в раме, на которой было изображено что-то вроде… чаши с фруктами? А может быть, то был кувшин с цветами? Он начал двигать ногами под одеялом и разглядывать их. Затем поднял руку, приблизил ее к своему лицу и стал внимательно рассматривать свои пальцы.
Кен осторожно сел на постели, отметив про себя, что на этот раз боль в области лба отсутствует. И в глазах нет жжения, от которого еще недавно у него неудержимо лились слезы. Он медленно свесил ноги с кровати, ожидая, что вот-вот начнется головокружение. Но ничего подобного не случилось. Он чувствовал себя хорошо, уверенно, несмотря на то, что в душе его царили пустота и мрак. Боже, как здесь тихо! Похоже, утро еще не наступило. Из-за закрытой двери он слышал, как кто-то ходит по коридору. Может, позвонить медсестре? Нужно ли надевать защитные очки, которые не пропускают даже слабый свет ночника? Кен сделал глубокий вдох и отверг эту мысль.
К черту все это! Он видел и прекрасно себя чувствовал. И он не позволит больше собой командовать.
Кен встал и направился в ванную комнату. Подойдя к двери, он начал обеими руками шарить по стене в поисках выключателя. Выключателю здесь быть не полагалось. Он находился вне пределов палаты, недоступный для больного, которому не показан яркий свет. Интересно, заперта ли дверь, ведущая из палаты в холл? А что, если попытаться ее открыть?
Он представил себе ярко освещенный коридор и сразу же отказался от этой мысли. Вернувшись в палату, он улегся в постель и предался мрачным мыслям.
Что же изменилось с того момента, когда он начал снова видеть? То, что ему хотелось увидеть больше всего на свете, было вне пределов досягаемости. И никогда не будет рядом с ним… Лицо Ингрид. Ее улыбка. Волосы, глаза, тело. Но почему?
Да, он нуждается в помощи… помощи… помощи…
— Мне нужно уехать, — сказала Ингрид.
Джанет удалось дозвониться до нее, перехватив Ингрид в тот момент, когда та выходила из дверей своего дома с вещевой сумкой через плечо.
— Я решила использовать часть отпуска и покататься на яхте возле островов Галф. Не исключено, что я даже доберусь до пролива Десолейшн-Саунд.
— Черт возьми, Инки! Ты сама страдаешь… Кен страдает… Ты не можешь так с ним поступить. К нему вернулось нормальное зрение. Его выписали из больницы еще неделю назад, в пятницу.
Ингрид знала об этом. Он позвонил ей в церковь в тот вечер, когда его выписали. Она сказала, что рада за него, и повесила трубку. Отцу Ралфу она пожаловалась на плохое самочувствие, и он взялся обзвонить вместо нее клиентов «Живых голосов». А Ингрид заторопилась уйти, опасаясь, что Кен приедет в церковь.
Дома он не мог ее найти, поскольку не знал, где она живет. Слава Богу, думала Ингрид, что она так и не дала Кену номер своего домашнего телефона. И была очень благодарна Джанет за то, что та не сообщила ее номер Кену. Весь уик-энд она готовилась к отъезду. Договорилась с коллегами, которые могли бы заменить ее в классе дошкольной подготовки. Сама она не отважилась там появиться, боясь нарваться на Кена.
Всю следующую неделю она провела взаперти дома, ни с кем не общаясь. Дом казался пустым, все звуки — слишком громкими. Это укрепило ее в решении уехать на время.
— Он не заслуживает такого отношения с твоей стороны, — сказала ей Джанет. — Ты должна хотя бы позвонить ему. Скажи, что между вами все кончено, если это так. Ему же нужно жить дальше.
— Ты не знаешь… приняли его заявку?
Джанет рассказывала ей, что Кен, как только к нему вернулось зрение, подал заявку на участие в большом правительственном контракте. В тот момент, когда с ним произошло несчастье, он как раз работал над этим строительным проектом. А поскольку он работал один, а не в составе группы, наступившая слепота привела к тому, что вся работа остановилась. В то же время другие архитекторы, заключившие договоры с разными престижными фирмами, продолжали полным ходом разрабатывать свои варианты проекта. К счастью, маховик правительственного механизма вращается довольно медленно, и в силу этого у Кена есть надежда, что потерянные месяцы не уменьшили его шансов выиграть конкурс и получить работу.