Из воспоминаний сельского ветеринара
Шрифт:
— Любовь моя! Любовь моя! — весело завопил Гранвилл, когда жена нагнулась и нежно его поцеловала. — Разреши представить тебе Джима Хэрриота из Дарроуби.
Красивые глаза посмотрели в мою сторону.
— Рада познакомиться с вами, мистер Хэрриот!
И действительно, казалось, что она рада мне не меньше своего мужа, и вновь я устыдился своего непрезентабельного вида. Если бы хоть волосы у меня не были растрепаны, если бы я хоть не чувствовал, что вот-вот взорвусь и разлечусь на тысячи кусков.
— Я собираюсь выпить чаю, мистер Хэрриот. Не хотите ли чашечку?
— Нет-нет! Нет, благодарю вас. Но только не сейчас, спасибо, нет-нет! — Я вжался в спинку кресла.
— Ах да, я вижу, Гранвилл уже угостил вас своими бутербродиками! — Она засмеялась и ушла на кухню.
Вернулась она со свертком,
— Милый, я сегодня ездила по магазинам. И нашла твои любимые рубашки.
— Радость моя! Какая ты заботливая! — Он сорвал оберточную бумагу, точно нетерпеливый мальчишка, и извлек на свет три элегантные рубашки в целлофановых пакетах. — Замечательные рубашки, моя прелесть. Ты меня совсем избаловала. — Он посмотрел на меня. — Джим, это удивительные рубашки! Возьмите одну! — И он бросил мне на колени целлофановый пакет.
— Нет, право же, я не могу… — бормотал я, в изумлении глядя на пакет.
— Можете, можете! Она ваша.
— Но, Гранвилл, рубашка? Это же слишком…
— Так ведь рубашка очень хорошая! — в его голосе зазвучала обида, и я сдался.
Оба они были так искренне любезны! Зоя села со своей чашкой чая справа от меня, поддерживая непринужденный разговор. Гранвилл улыбался мне из глубины кресла. Он уже доел последний сандвич и опять принялся за луковицы.
Соседство привлекательной женщины — вещь очень приятная, но есть в нем и обратная сторона. В теплой комнате мои вельветовые брюки уже щедро распространяли аромат скотных дворов, где проводили значительную часть своего существования. И хотя сам я люблю это благоухание, с такой элегантной обстановкой оно сочеталось не слишком удачно. И хуже того: стоило в разговоре наступить паузе, как становились слышны побулькивания и музыкальное урчание, гремевшие теперь у меня в животе. Самому мне прежде лишь раз довелось услышать подобные звуки — у коровы с тяжелейшим смещением сычуга. Но моя собеседница тактично изобразила глухоту, даже когда у меня вырвалось позорное рыгание, которое заставило жирного бультерьера испуганно приподняться. Но мне опять не удалось удержаться, а в окнах даже стекла зазвенели. Я понял, что пора откланяться.
Да и в любом случае в собеседники я не слишком годился. Пиво взяло свое, и я больше молчал, сияя глупой ухмылкой. А Гранвилл выглядел совершенно так же, как в момент нашей встречи: все такой же спокойный, благодушный, полный самообладания. Меня это совсем доконало.
Когда я вернулся в клинику к Дине, она подняла голову и сонно посмотрела на меня. Все было в полном, в удивительном порядке. Цвет слизистых нормальный, пульс — хороший. Искусство и быстрая работа моего коллеги во многом предотвратили послеоперационный шок, чему способствовала и капельница.
Я опустился на колени и погладил ее по ушам.
— А знаете, Гранвилл, по-моему, она выкарабкается.
Великолепная трубка над моей головой опустилась в утвердительном кивке.
— Разумеется, юноша. А как же иначе?
И он не ошибся. Гистерэктомия прямо-таки омолодила Дину, и она на радость своей хозяйке прожила еще много лет.
Когда мы ехали обратно, она лежала рядом со мной на переднем сиденье, высунув нос из окутывавшего ее одеяла. Порой она тыкала им в мою руку, переводившую рычаг скоростей, или тихонько ее лизала.
Да, она чувствовала себя прекрасно. Не то что я.
Йоркширская порода кливлендской гнедой высоко ценилась фермерами, потому что эти лошади были выносливы, быстры и могли перевозить тяжелые грузы. Для трудных почв их не употребляли, но на легких они не уступали ни шайрам, ни клайдсдейлам, к тому же были резвее их, нуждались в меньшем количестве корма и меньше снашивали подковы, так как меньше весили. Вне Йоркшира кливлендские гнедые пользовались большой популярностью как упряжные лошади для городских экипажей. Да и сейчас их содержат в королевских конюшнях для церемониальных выездов. Масть — гнедая всех оттенков при черном хвосте и гриве. Относительно короткие ноги не имеют щеток над копытами.
Когда кончался весенний окот, наступало время добывать на пустошах топливо для будущей зимы. Торф либо извлекали из влажных бурых ям, либо нарезали на поверхности в зависимости от его залегания. В глубокой яме резчик стоял на дне и вырубал его горизонтально, если же яма была мелкой, он стоял над ней и рубил сверху.
Бруски мягкого торфа нарезали вертикальным нажимом совка, после чего совок подсовывали сразу под пять-шесть брусков и сбрасывали их на крепкую деревянную тачку. Когда она наполнялась, бруски отвозили сушиться, для чего их на неделю-другую укладывали на земле аккуратными рядами, а затем собирали в небольшие кучки. Так они сохли до конца июньского сенокоса, после которого их увозили на ферму.
Из дешевого куска говядины йоркширцы готовили вкуснейший паштет для бутербродов. Такие бутерброды неизменно подавались к чаю, устраивавшемуся местной молельней после торжественной ежегодной службы или процессии учеников воскресной школы в Духов день. Чтобы приготовить паштет, нарежьте 0,5 кг говядины для тушения на мелкие куски и сложите их в глиняный горшок или стеклянную банку, добавив чайную ложку соли и 6 столовых ложек воды. Закройте банку фольгой и поставьте ее в кастрюлю с горячей водой. Кипятите 2,5 часа, время от времени подливая в кастрюлю горячую воду. Затем выньте мясо, добавьте специй по вкусу и все мелко нарубите или пропустите через мясорубку. Плотно уложите полученную массу в небольшие горшочки и залейте сверху тонким слоем растопленного масла.
Сила, храбрость, сметливость, быстрота и потребность в интенсивных физических упражнениях — вот свойства стаффордширского бультерьера, выведенного в XIX веке скрещиванием английского бульдога и староанглийского терьера. Коренастый бультерьер, белый с коричневыми, рыжими или черными пятнами, безгранично предан семье своего хозяина и всегда готов яростно броситься на их защиту. Свирепость — его врожденное свойство, так как выводили его для драк с другими собаками. Собачьи бои вошли в моду в 30-х годах прошлого века, когда травля быков была запрещена законом; они устраивались в Лондоне даже после их официального запрещения в 1900 году. Толпы стояли около углубленной в земле арены иной раз по два часа, пока одна из собак не погибала или обе совсем не обессиливали.
Эту миниатюрную собачку часто превращают в комнатного баловня. Обожающие хозяйки не спускают ее с колен, расчесывают щеткой голубовато-стальную шерсть, почти закрывающую лапы, гребенкой приводят в порядок золотистые пряди на морде, которые полностью ее прячут, если только их не прихватывают бантом, открывая веселые смышленые глаза. Хотя йоркшир-терьер со времени своего появления в XIX веке успел стать в Англии наиболее распространенной комнатной собакой, выведена эта порода была для вполне практических целей. Рабочие йоркширских ткацких фабрик, перерабатывавших шерсть, держали их в цехах для уничтожения грызунов, а кроме того, устраивали крысиные травли, теперь запрещенные. Если бы такую изящную собачку забрали с колен млеющей над ней дамы, пустили в яму с 20 крысами и начали на них науськивать, она быстрыми укусами покончила бы с ними всеми за три минуты, обеспечив выигрыш тем, кто на нее поставил.