Из записок мага

Козырь

– Кто вы, я спрашивать не буду, – ласково сказал он. – Я даже не поинтересуюсь, как вы оказались здесь в такой час. Но мне не дает покоя вопрос: чем я могу быть полезен самому прекрасному существу, что я когда-либо встречал?

Графиня, слышавшая последние слова незнакомца, пошевелилась и, заставив вздрогнуть и Кармино, и случайного прохожего от неожиданного ее вступления, томно сказала следующее:

– О, милостивый государь! Под небом еще не рождалось существо несчастнее меня. Брошена одна, в лесу, я дрожу при мысли о том, чтобы продолжить путь, полных неведомых опасностей.

Я бедная женщина и, к сожалению, не смогу отблагодарить как следует за ваше благородство и желание проводить нас хотя бы до ближайшего человеческого жилья, но, видит Бог, я буду вспоминать вас в своих горячих молитвах, ибо я верю, что вы честный человек, и не бросите меня в беде.

Почувствовав, что незнакомец улыбается, Кармино хихикнула и спрятала лицо в широком рукаве своего плаща.

Графиня же, сообразив, что поднимать ее с земли никто не собирается, сама встала и, внутренне рыча от негодования, подошла к нахальному путнику, не поддавшемуся силе ее чарующего голоса. Пиро успокаивала себя тем, что мужчина еще не видел ее лица, иначе давно бы уже подхватил ее на руки и вынес из леса. Подойдя, она встала так, чтобы тусклый свет выгодно вычерчивал из темноты ее женственный профиль, очаровательный носик, чувственную складку губ и похотливый блеск глаз. Но это почему-то не произвело на незнакомца ожидаемого впечатления, и он лишь спокойно сказал:

– Буду необыкновенно счастлив проводить вас, мадам, и вас, – и он чуть заметно кивнул Кармино.

Бедняжка Кармино залилась краской, сердечко ее застучало. Нет, видит Бог, это был даже не намек, не комплимент, это был жест вежливости, так отчего же она готова хоть всю жизнь идти за случайным путником, возымевшим над ее чувствами такую странную и могущественную власть!

Графиня смазливо улыбнулась и бесцеремонно взяла под руку незнакомца, тот не стал сопротивляться и позволил роскошной красавице вести себя. Кармино, с замиранием сердца, пошла рядом, стараясь не коснуться незнакомца даже рукавом.

– Как же вас зовут, благородный сир? – поинтересовалась графиня.

– Я имею честь быть доном Родриго Альбана-и-Бланко из Мадрида, собственной персоной. Путешествую, милейшая донна, смотрю эту вашу жизнь.

– И как вам нравится эта наша жизнь? – спросила заинтригованная и очарованная тоном Родриго Пиро.

– Что же, жизнь, за некоторыми исключениями, одинакова повсюду. Увы, этот закон я открыл слишком рано, так и не успев насладиться счастливым неведением…

– Что это за исключения, кабальеро? – спросила Кармино, осмелившись перебить мужчину.

– Эти исключения… они случаются иногда, они – события, например, сегодняшняя наша встреча – это исключение, а вся ваша предшествующая жизнь – обычна. Не находите ли вы такое положение вещей плачевным, милая донья?

– Безусловно, – согласилась графиня, не поняв, что обращаются не к ней. – Это чрезвычайно плачевно. Но, смею заметить, милостивый государь, моя, предшествующая нашей встречи, жизнь не была обычной.

– И вы можете это доказать? – оживился попутчик.

– Конечно! Подумайте сами: балы, поклонники, драгоценности, прогулки! Это все так замечательно!

– Но ведь

это было для вас обычно, милая бедная сеньора! – насмешливо сказал Родриго, заставив графиню прикусить губу от своей оплошности. – И, думается, после нашей встречи вы не перемените своей жизни. Вы будете вспоминать сегодняшнюю ночь до конца жизни, и она затмит все эти ваши увеселения, потому что она – событие, и кажется, для вас неприятное.

– Вы очень мудры, дон Альбана, – заметила Кармино.

– Благодарю вас, – Родриго приподнял шляпу, – но боюсь, вы преувеличиваете, я лишь вещаю давно известные законы.

– В таком случае, вы кажетесь мудрым!

– Возможно. Главное знать, что можно, а что нельзя произносить смертному.

Графиня хотела, было, что-то сказать, но промолчала. Должно быть, потерялось слово, исчезло, исказилось, перестало быть собой или приняло форму неприличную для произношения.

– Расскажите об Испании, пожалуйста, – попросила Кармино.

– С удовольствием, – улыбнулся Родриго.

Трое путников не замечали, что ночь, что лес, что дорога безлюдна, и казалось им, что они идут по цветущей апельсиновой роще в Мадриде, что солнце ласкает их, журчит фонтан, или нет, они видели бескрайнее лазурное море, бухту, величественный галеон, расправивший свои паруса навстречу ветру, чувствовали свежесть бриза, видели сутолоку порта; а вот – пышный прием в Эскуриале, и жизнь – событие.

– Как хотела бы я увидеть это сама, побывать там, где побывали вы! – в восторге не удержалась Кармино, поднимая большие счастливые глаза к темному небу.

Родриго весело взглянул на нее и спросил:

– Вы полагаете, это невозможно?

– Да, это невозможно, – грустно ответила камеристка.

– Что же вам мешает

– У меня… у меня нет денег.

– Да, у нее нет денег, – подтвердила графиня.

– Я бы хотел с вами не согласиться, – шутливо сказал Родриго. – Никогда не знаешь, что скрывается под плащом неизвестности, какой подарок преподнесет судьба и куда выведет тебя дорога.

А дорога вывела из леса, к рассвету. Все трое остановились на перекрестке у большого камня. Родриго жестом предложил порядком уставшим дамам сесть, а сам задумчиво оглядел горизонт.

– Да, никогда не знаешь. Вот скажите, сеньора, какая, по-вашему, дорога выведет нас к людям?

– Я думаю, что правая, – самоуверенно заявила Пиро.

– А каково ваше мнение? – спросил он Кармино.

– Я бы предпочла последовать за вами, – тихо сказала камеристка, пораженная смелостью своих слов.

– Чудесно, – улыбнулся Родриго. – Теперь, я так понимаю, выбор за мной. Пойду ли я по дороге, предложенной сеньорой, или мы отпустим ее продолжать свой путь в одиночестве.

Пиро открыла от возмущения рот, но тут же закрыла его от страха, встретившись глазами с доном Родриго в утреннем свете. Никто, вероятно, никогда не узнает, что же так напугало графиню в обычных глазах кабальеро. Она бы, наверное, просто скончалась от страха на перекрестке, если бы случай не оказался счастливым.

Из леса, громыхая, выехала графская карета, на козлах сидел неверный, но счастливый брат графини Пиро.