Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки
Шрифт:
Четвертый раз не попадаю в столицу Тибета. Итак, нам не удалось дойти до Лхасы: людское невежество и варварство поставили тому непреодолимые преграды! Невыносимо тяжело было мириться с подобною мыслью и именно в то время, когда все трудности далекого пути были счастливо поборены, а вероятность достижения цели превратилась уже в уверенность успеха. Тем более, что эта была четвертая с моей стороны попытка пробраться в резиденцию далай-ламы: в 1873 году я должен был, по случаю падежа верблюдов и окончательного истощения денежных средств, вернуться от верховья Голубой реки; в 1877 году, по неимению проводников и вследствие препятствий со стороны Якуб-бека кашгарского, вернулся из гор Алтын-таг за Лоб-нором; в конце того же 1877 года принужден был по болезни возвратиться из Гучена в Зайсан; наконец теперь, когда всего дальше удалось проникнуть в глубь Центральной Азии, мы должны были вернуться, не дойдя лишь 250 верст до столицы Тибета( 116).
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЦАЙДАМ
Неудовлетворительность нового снаряжения. — Проводник Дадай. — Возможность обхода Тан-ла. — Вновь поднимаемся на это плато, — Легенды о злом духе и о каменном граде. — Спуск по северному склону Тан-ла. — Охота за уларами. — Тройной караванный путь. — Остановка в горах Наган-обо. — Геологическое действие тибетских бурь. — Охота на медведя. — Новый наш путь. — Нахальство тибетских хищников, — Белогрудый аргали. — Климат декабря. — Переход до хребта Марко Поло. — Описание этих гор. — Снежный буран. — Выносливость туземных лошадей. — Место размножения антилоп оронго. — Хребет Гурбу-найджи. — Река Най-джин-гол. — Зимующие птицы. — Выход в Цайдам. — Сведения о западной части этой страны. — Переход по южному Цайдаму. — Неприятности нашего вожака. — Прибытие в хырму Дзун-засак.
427
3/15 декабря 1819 г. — 31 января/12 февраля 1880 г.
Необычайно скучными показались нам, в особенности первые, дни нашего обратного движения в Цайдам. Помимо недостижения Лхасы, как главной причины, вызывавшей общее уныние, невесело было подумать и вперед. Здесь перед нами опять лежали многие сотни верст трудного пути по Северному Тибету, на морозах и бурях глубокой зимы, которая теперь наступила. Притом с большим вероятием можно было рассчитывать, что на Тан-ла нас снова встретят ёграи, имевшие достаточно времени собраться с силами. Наконец, самое снаряжение нашего каргвана теперь далеко нельзя было назвать удовлетворительным. Несмотря на все старания, во время стоянки на ключе Ниер-чунгу мы могли купить и променять только 10 лошадей; верблюдов, годных для пути, осталссь лишь 26; из них почти половина были слабы, ненадежны. Затем, для ссбственного продовольствия, помимо баранов и масла, мы добыли только пять пудов дзамбы и полпуда сквернейшего кирпичного чая, который монголы совершенно верно называли "мсто-цай", т. е. чай деревянный, так как его распаренные листья вполне походили на листья старого веника. В видах необходимой экономии чай этот, один и тот же, варился по нескольку раз, а дзамба выдавалась по небольшой чашке в день на человека. К довершению огорчений, мы даже не получили писем, присланных в Лхасу через наше посольство из Пекина. Тибетские посланцы категорически отказались от передачи нам этих писем, объясняя, что если они присланы китайскому резиденту, то последний, по нашем уходе, отошлет всю корреспонденцию обратно в Пекин, что действительно потом и случилось.
Здоровье наше в общем также нельзя было похвалить, несмотря на долгий отдых, который все мы только что имели. Между тем, необходимо было держаться настороже, ради чего по ночам казаки дежурили попарно в три смены, мы же спали не раздеваясь; в караване все ехали, как и прежде, вполне вооруженные.
Проводник Дадай. Вместе с нами теперь отправлялись и приятели монголы, оказавшие нам немало услуг, в особенности в последние дни пребывания на ключе Ниер-чунгу. Как говорилось выше, двое из этих монголов были ламы из хошуна Карчин, а третий цайдамец, по имени Дадай; он приходился племянником тому самому Чутун-дзамбе, который служил нам проводником во время первого путешествия по Северному Тибету, в конце 1872 и в начале 1873 года [428] . Подобно своему дяде, Дадай отлично знал путь, так как уже восемь раз ходил из Цайдама в Лхасу проводником караванов, то богомольческих, то торговых. Хотя новый вожак взял с нас красную цену [429] , но зато мы могли пользоваться от него необходимыми расспросами и пройти более пятисот верст по новым местностям.
428
"Монголия и страна тангутов", т. I, стр. 336 note 480.
429
40 лан (120 кредитных рублей) при нашей верховой лошади и на нашем продовольствии.
Услуги Дадая сказались на первых же порах: с его помощью мы закупили свое скудное продовольствие, а на р. Сан-чю приобрели еще четырех верховых лошадей, которые для нас были крайне необходимы; затем Дадай секретно разведал, что вслед за нами на один переход, поедут тридцать тибетских солдат, обязанных ежедневно доносить в д. Напчу, что мы делаем; все же тибетские посланцы будут жить в той же Напчу, пока мы не перевалим за Тан-ла.
Возможность обхода Тан-ла. Помимо прямой караванной дороги через этот хребет, существует еще и другой обходный путь, которым можно избежать перевала, а главное — обойти ёграев. Таким путем пользуются иногда караваны, предпочитающие лучше пробыть лишних две-три недели в дороге, чем подвергнуться нападению разбойников. Обходный путь направляется из д. Напчу на западный угол Тан-ла, до которого считается от той же Напчу 22 дня пути на яках [430] . Дорогою здесь приходится переваливать два небольших горных хребта: Би-ла, в восьми днях пути от Напчу, и Кар-ла — в расстоянии еще четырех дней пути далее. Остальная местность — долины и холмистые степи; воды везде довольно. Кроме того, нужно переходить через большую реку Зача-цампо [431] , которая течет на юго-запад в озеро Митык-джансу. Когда у них появляется падеж на скот, то его обгоняют кругом озера и болезнь прекращается( 117).
430
Вьючные яки в караване идут вообще весьма медленно — средним числом верст 15 в сутки, не более.
431
Там, где через Зача-цампо переходит караванная дорога, река эта, по словам нашего вожака Дадая, имеет 67 рукавов.
От западного угла Тан-ла обходная дорога направляется к р. Думбу-ре-гол, где и выходит на северный, так называемый тайджинерский [432] путь. Следование сюда на яках продолжается еще 23 дня; так что всего яа обход Тан-ла потребно 45 дней вьючного движения на яках и вдвое менее того на верблюдах. Наш проводник Дадай ходил два раза этим путем и, конечно, мы теперь не упустили бы благоприятного случая посмотреть лишний клочок Тибета, если бы имели более надежных верблюдов.
432
Потому что по Цайдаму он идет через Тайджинерский хошун.
Вновь поднимаемся на это плато. Простояв трое суток на р. Сан-чю, в ожидании пока Дадай разыщет и купит четырех верховых лошадей, мы отправились на Тан-ла прежнею дорогою вверх по р. Тан-чю. Подъем, как уже было говорено ранее, здесь прекрасный; итти с караваном удобно. Мешает только громадная абсолютная высота, но теперь мы достаточно к ней привыкли. В подмогу ночным караулам полная луна ярко светила ночью, так что ёграи врасплох застать нас не могли. К удивлению, мы нигде не встречали стойбищ этих разбойников, ни на минеральных ключах, возле которых теперь дневали, ни на том месте, где на нас произведено было нападение. Только дважды заметили вдали, на горах, нескольких всадников, которые быстро исчезли. Так совершенно спокойно поднялись мы и на перевал Тан-ла. Видимо стало, что ёграи не только не решались вновь напасть на нас, но даже укочевали с дороги в стороны, вероятно, опасаясь враждебных действий с нашей стороны.
Легенды о злом духе и каменном граде. При перевале через Тан-ла проводник сообщил нам две легенды, трактующие об этой местности. В первой из легенд говорится, что в давние времена на горе, близ перевала, жил злой дух, напускавший всякие беды на проходившие караваны. Умилостивить его невозможно было никакими жертвами. Тогда один из тибетских святых, ехавший из Лхасы в Пекин, поднявшись на Тан-ла, специально занялся искоренением опасного дьявола и так донял его своими молитвами да заклинаниями, что тот обратился в веру буддийскую и сделался добрым бурханом (божком), который теперь покровительствует путникам. С тех пор, уверенно добавил монгол, проходить, здесь стало гораздо легче.
Вторая легенда гласит, что много лет тому назад, когда еще все буддийские святые пребывали в Тибете, халхаский хан Галдзу-Абуте направился сюда с войском, чтобы похитить далай-ламу и перевезти его на жительство в свои владения. Тибетцы не могли силою остановить монголов, но, с помощью своих святых, напустили на них каменный град, который побил множество неприятельских воинов; сверх того, часть их истребили дикие яки. Однако Галдзу-Абуте с уцелевшими шестнадцатью человеками дошел до Лхасы, завладел одним из важных хубилганов, т. е. святых, и с его согласия перевел этого святого на жительство в Ургу. С тех пор там пребывает великий кутухта [433] . Каменный же град, сыпавшийся с неба на монголов, до сих пор еще лежит на северном склоне Тан-ла в верховьях р. Тан-чю. Действительно, там, недалеко влево от нашего пути, верстах в десяти от перевала, на одной из речек, притекающих с западных гор, проводник указал нам большие кучи каменных шариков величиною ог обыкновенного до грецкого ореха. Шарики эти оказались обыденными известковыми конкрециями (стяжениями), вымытыми, повидимому, из лёсса и нанесенными в кучи тою же речкою при большой воде. Пройдохи монгольские ламы набирают с собой целые вьюки этой святости в Халху и, конечно, дома не остаются в убытке.
433
Известно, что великий кутухта имеет свое пребывание в Урге с 1604 года н. э.
Спуск по северному склону Тан-ла. Несмотря на чрезвычайно удобный подъем на Тан-ла и на облегченные до крайности вьюки, мы все-таки должны были заплатить дань этой трудной местности, в виде двух караванных верблюдов, которые, выбившись из сил, не могли итти далее. Кроме того, наметились еще несколько кандидатов на подобную же участь. Отдалить ее на время могло лишь то обстоятельство, что теперь, т. е. от перевала Тан-ла до р. Мур-усу, нам приходилось итти вниз по пологой покатости. Правда, корм был здесь до крайности плохой и притом еще вытравлен скотом ёграев, прежде здесь кочевавших, но зато снегу осталось очень мало, сравнительно с тем, что было месяцем ранее. Тогда этот снег лежал на всем северном склоне Тан-ла сплошной массой на 1 фут глубины. Теперь же, от действия солнечных лучей, пыли, наносимой ветром, и прямого испарения в сильно сухой атмосфере, снег исчез и сохранился лишь в верхнем поясе Тан-ла, приблизительно до 16 000 футов абсолютной высоты; да и то лежал не глубже, как на 2–3 дюйма. Однако морозы по ночам стояли попрежнему весьма сильные и в начале декабря, даже в более низкой долине р. Сан-чю, доходили до –33,5° на восходе солнца. Выгодно же для нас было то, что бури, случавшиеся как и прежде, очень часто и приходившие всегда от юго-запада или запада, дули постоянно нам взад или в левый бок; между тем в передний путь мы всегда почти имели эти бури навстречу.