Из животворящей капли крови

Попов Василий Львович

Утро в загородном доме начиналось поздно. Хозяин, как личность творческая, не имел определенного распорядка дня. Прислуга подстраивалась под него. Гости позиционировали себя как членов высшего общества и позволяли себе появляться только к обеду.

Все находились за столом, кроме хозяина.

– Где Павел? – Вера смотрела на прислугу дома. – Мы же не можем начать без него. Надя?

– Он ушел работать еще утром…

– Может, кто-нибудь позовет его?

Прислуга с немыми лицами ожидала распоряжений только хозяина.

– Владимир!?

Дверь мастерской была приоткрыта. Оттуда доносилась ругань. Владимир толкнул дверь. Атмосфера отчаяния заполнила кабинет художника. Владимир выдавил улыбку, увидев беспомощность Павла. Ему было знакомо это состояние – он испытал схожее потрясение лично.

Принадлежности художника были раскиданы. Павел сидел на полу, взгляд абстрагирован. На холсте – морской пейзаж. Море и прибрежная линия горизонта выполнены всевозможными оттенками красного. От розового и алого до бордового. Даже тонущий парусник, символизирующий здесь, видимо, смерть, был кровавого цвета.

– Браво! – Владимир похлопал в ладоши. – Это шедевр… Правда, чуть-чуть недостаточно красного, но это мелочь.

Павел развернул к нему голову со всклоченными волосами.

– Я не понимаю, как это получается, – художник пожал плечами, – у меня нет красных красок…

– Это только подтверждает ваши профессиональные качества. – Владимир открытой ладонью призвал отчаявшегося человека: – Прошу к обеду, все собрались…

Павел остановился возле Владимира и процедил сквозь зубы:

– Ничего более циничного я не слышал в своей жизни! – Художник вышел.

Владимир, поднимая и разглядывая сломанные рамы, холсты с изобилием красного, улыбался воспоминаниям.

Это было около века назад. Владимир – дворянин, блестящий офицер, – находясь в собственной усадьбе, принимал свою будущую невесту с ее матерью. Помолвка. Дворянский дом был огромен и вмещал большое количество знати. Родственники Владимира, однополчане…

Наконец-то! Все вздохнули свободно: Владимир был гуляка и отчаянный дуэлянт. При этом стрелок от бога. Помолвка, по мнению родителей и сослуживцев, должна была дисциплинировать молодого дворянина. На это надеялся и сам Владимир.

Надя со своей матерью, больше похожей на подругу, восхищали всех собравшихся в доме. Они расцветали от счастья в буквальном смысле слова: за неделю они помолодели. Но странным образом исчезли младшая сестра Владимира и двое слуг. Сначала Ольга, ссылаясь на болезненное состояние, не вышла к гостям, а затем и вовсе пропала. Обнаружилось исчезновение слуг.

Помолвка превратилась в черный праздник. Дом опустел. Уехали даже проверенные в боях офицеры. Остались только родители и прислуга невесты с матерью. Предки Владимира гасли на глазах.

Владимир высказал свои подозрения в лицо невесте и ее матери. Шок – девушки, а именно так они выглядели на тот момент, согласились «по всем пунктам предъявленного обвинения».

И в этот момент случилось необъяснимое: Владимир достал пистолет с намерением избавиться от двух существ, истребляющих его семью. Но он не знал, что с ним делать. С пистолетом! Он не мог понять, как он действует! Он смотрел с недоумением на револьвер, не раз спасавший ему жизнь, как на бесполезный кусок металла.

Две красивые, но ужасные смотрели на него с улыбками. Владимир отказался от помощи «фурий» вернуть ему утраченные способности, декларируя о своей самостоятельности. Они оставили его, чтобы прийти вечером и насмехаться снова.

Владимир сидел возле разобранных частей револьвера, лежащих на ковре, замерев статуей над ужасной головоломкой.

Еще два дня он слонялся по дому – от охотничьих ружей отца до своей личной коллекции пистолетов – в попытке осознать, для чего существует оружие и какие цели преследовали его создатели. За это время он потерял родителей.

В отчаянии он сдался этим женщинам…

Точно такое же отчаяние двигало сейчас и известным художником, чьи картины на рынке были востребованы и ставились на одном уровне с великими мастерами.

– Я вне себя от непонимания происходящего, – Павел описывал симптомы своего странного заболевания личному врачу, консультирующему его по телефону. – Я не растерял способность распознавать цвета, нет! Нет, доктор, я не дальтоник… Я пишу красным, которого нет в моей палитре, я его создаю из других цветов… Это цвет, который мне ненавистен, и вы знаете почему. Это отклонение!

Успокоительные речи врача вызывают нервный всплеск эмоций Павла. Он разбивает трубку телефона о стену. Вернувшись в компанию, он находит своих потенциальных родственников играющими в карты. Маски снобов на лице. Покер.

– Милый, ты болен? – взгляд Нади наполнен любовью.

– Да! – Ухмыльнувшись, он осмотрел присутствующих.

– Я предлагаю кровопускание. – Лицо Веры напоминало лицо взрослого человека, предлагающего леденец ребенку. – И напрасно этот метод, проверенный веками, считают…

– Вы с ума сошли!? – голос Павла взвизгнул.

– Да, Вера! – открывая троечный сет, проговорил Георгий. – Это, в конце концов, какое-то средневековье… Я посоветую летаргический сон!

– М-м-м… Спящий красавец! – Надя, закуривая, взглянула на Павла. – Как тебе, милый?

– Вы что здесь, все с ума посходили? – Павел вскочил, едва присев, и тут же медленно опустился.

– Врача! – закричав, Надя побежала к жениху.

Врач, знающий все темные уголки сознания Павла, раскачиваясь на подлокотнике кресла, смотрел на пациента. Затем, убрав свои инструменты, сложил руки на груди.