Из жизни кукол
Шрифт:
Кевин слышал это имя в первый раз.
На столе стояли два ноутбука. Один из них Кевин узнал.
– Давайте поговорим о том, что мы обнаружили в компьютере, – предложил Лассе и повернулся к Эмилии. – Можете коротко изложить, что у нас есть?
– Нам помог Себастьян Дагерман, он приходил вчера, рассказал кое-что интересное…
Кевин дернулся.
– Погодите, погодите. С вами, значит, работал Себастьян, сын Веры?
Эмилия задумчиво посмотрела на него.
– Да. Это же он помог вам с компьютером?
– А инициатива кому принадлежала? Вам или ему? – спросил Кевин.
– Себастьян сам к нам
– Как хорошо, – отозвался Кевин.
И правда хорошо. Да что там, это просто здорово. Кевин невольно улыбнулся.
Может быть, Себастьян наконец вылезет из своего пузыря.
– Только вот что, – вмешался Лассе. – Мы не знаем, легальна ли эта программа. Если окажется, что этот метод так или иначе нарушает закон, мы не сможем использовать добытые сведения как доказательство. Наши юристы сейчас все проверяют.
Эмилия развернула свой ноутбук экраном к Кевину и Лассе. Список IP-адресов пополнялся на глазах.
– Вот эти люди несколько дней назад выкладывали в Сеть или скачивали порно с участием детей. Или делают это прямо сейчас… – На экране возникли еще две цифровые последовательности. – И многие пользуются прямым соединением, то есть копируют файлы прямо с компьютеров друг у друга. – Эмилия явно испытывала гадливость. – Никогда в жизни с таким не сталкивалась… Материалов я не видела, но я и помыслить не могла, какой там трафик. А когда видишь цифры своими глазами, все становится таким реальным.
Кевин ее понимал. Список пополнился еще тремя IP-адресами, и на ум Кевину пришел злодей из “Воспитания Аризоны”, Леонард Смоллс, который вешал на мотоцикл детские ботиночки в качестве трофеев. My friends call me Lenny. But I got no fiends [66] .
– Прежде чем я покажу, что мы обнаружили благодаря Себастьяну, – продолжила Эмилия, – я вот что хочу сказать. Никогда о таком не задумывалась, пока вы не попросили меня о помощи. Я просмотрела все нормативы, выпущенные законно избранными шведскими политиками с 2006 года. Ни одна директива не регламентирует использование полицейских ресурсов в случаях, когда речь идет о детской порнографии. Просто зло берет, насколько незначительной считается тяжесть этих преступлений.
66
Друзья зовут меня Ленни. Но у меня нет друзей (англ.).
– Да, – кивнул Лассе, – они все еще числятся в одиннадцатой главе как “преступление против закона и порядка”. Хотя логичнее относить их к шестой главе.
– Сексуальное насилие, – сказал Кевин. – Или вторая глава…
– Преступления против жизни и здоровья, – подхватила Эмилия. – А сейчас детскую порнографию ставят в один ряд с ерундой вроде “нарушения богослужения” или “беспорядков в общественном месте”.
Эмилия пощелкала клавишами своего компьютера и подключила его к ноутбуку.
– Человек, в чьем пользовании был этот
Кевин кивнул.
– Так вот, пользователь, в чьем владении находился этот компьютер, – продолжила Эмилия, – один из двадцати трех мужчин, которые выступают под именем Повелитель кукол, Puppet Master, или Master of Puppets. Эти мужчины рассредоточены по всей Швеции, от Веллинге в Сконе до Шеллефтео в Вестерботтене. У них один и тот же профиль, одна и та же аватарка, одинаковые обновления статуса, одинаковая тактика, и они работают в связке друг с другом. Сначала – обработка жертвы, но потом начинается производство фотографий, видеороликов, продукция распространяется по Сети. Есть еще трое пользователей вне Швеции: двое в Таиланде и один в США.
Эмилия показала весь список. Сначала IP-адрес, потом – имя и личный номер.
Первым в списке шло имя отца. Кевин опять почувствовал, как резануло в желудке.
Он стал просматривать остальные имена. Обычные шведские имена, мужчины в возрасте от восемнадцати до семидесяти пяти. Взгляд задержался на одном имени. Чувствуя себя абсолютно спокойно, Кевин уточнил личный номер. Что ж, логично, подумал он.
Дядя-извращенец.
Абсолютно логично.
Когда втыкаешь человеку в горло осколок
“Ведьмин котел”
Согласно теории шести рукопожатий, цепочка всего из шести знакомств отделяет какого-нибудь эскимоса, который роет выгребные ямы в Гренландии, от приглашения на обед с американским президентом. В шведских реалиях сеть из друзей друзей и, соответственно, друзей тех друзей покрывает всю страну. Все более или менее знают друг друга. Интересно, входят ли Цветочек и Эркан в эту категорию, размышлял Луве.
Он подлил себе кофе из термоса. Какое странное ощущение: уснуть и проснуться на работе. Как в лагере. Выбора нет, ты просто работаешь и работаешь дальше.
Через пару часов вернется Кевин, человек из угрозыска. Что ему сказать? Луве предпочел бы разговор, где не было бы полицейских и психологов.
Они бы стали говорить о чувствах. О чувствах к людям, о связях.
Луве снова взялся за письмо. Мерси описывала первую ночь в бараке для беженцев в Брэкке. Убийца она или нет, но в способности сопереживать ей не откажешь. Она не психопатка.
Стояла тишина, как будто все звери спали, зарывшись в снег. Я думала про Лайама, мальчика из английской шахты. Его откопали и спасли после обвала, но шахта все равно забрала его. Вскоре он умер от чахотки.
Потом Мерси писала о своем младшем брате, которого забрало море, он захлебнулся уже на берегу, в легких оказалось слишком много воды. И про кота Дасти, который сгинул в Гамбурге. Она думала, что кот исчез навсегда, но вот он объявился – лишь для того, чтобы через несколько недель его удавили.
Может быть, мне на роду так написано: сначала радость и облегчение, а потом смерть дурачит меня, отнимает и то, и другое. Именно так я в один прекрасный день найду папу – и он тут же умрет. Если только я сама сначала не упьюсь до смерти, как однажды почти упилась в Емтланде.