Из жизни непродажных
Шрифт:
– Да! И заметь, почти вовремя. Я его предупредила. Да ладно, выходим еще через три дня, так и так успевается… Дисциплинированный ты наш…
Прежде чем скинуть текст в компьютер своего зама, Олег прочитал его еще раз.
Пока он писал эту статью, в нем словно начала плавно разворачиваться туго закрученная спираль, аккуратно разнося на свои места то, что было сдвинуто вихрем последних событий.
Оказывается, он богатый и счастливый. Он - обладатель ценностей, которые котируются вечно: любимая женщина и их общие дети. И Пашка, друг, с которым они прошли огонь
Глава 20
В конце января Павел запустил свой новый комбинат по производству молочной и мясной продукции. Открытие прошло торжественно, присутствовали все первые лица области и города. Говорили речи, упоминали и огромное количество новых рабочих мест, и то, что животноводческим хозяйствам области теперь есть куда сбывать свой товар, и то, что комбинат будет вырабатывать продукцию по особым технологиям, без генномодифицированных добавок. Колбаса - так из мяса, молоко - так молоко…
Представители всех родов СМИ были не только свои, областные, но и столичные. Пуск комбината показали все телеканалы.
– Ну, теперь держись, Стечкин! Не подведи фамилию!
– сам себе сказал Павел, когда уже сидели за чаем у Камневых.
– Паш, как же это все так совпало?… И газету в этом городе купил, и комбинат построил. А тут и место губернаторское освобождается. И вот ты уже ферзь! Ну, скажи честно: комбинат строил с расчетом на губернаторство?
– спросила Лана.
– Человек предполагает, а Бог располагает, - хитро подмигнул ей Павел.
– Да нет, Ланочка, ничего я заранее не планировал. Я, честно говоря, до того момента, как мне впервые сказали, что мою кандидатуру на этот пост рассматривают, и в мыслях никогда ничего подобного не держал. Губернатор! И не мелькало даже. А потом подумал: я пятнадцать лет назад где был? Кем? Владельцем крохотной, захудалой фермы. Спасибо Олегу: он ведь не только помог отстоять тогда землю и хозяйство. Он мне показал, что человек, если не сдается, всего достичь может. Я с тех пор так в свои силы поверил, что и пошло у меня, и пошло! Так чего ж останавливаться, если шагается?
– Да, Паша… Теперь у меня нет никаких сомнений: областная дума за тебя проголосует единогласно, - сказала Лана.
– Ланочка, девочка моя! Ты и впрямь думаешь, что я мечтаю быть губернатором?
– изумился Павел.
– Не знаю, Паш… Мне казалось, ты этим доволен.
– А муж твой сразу почувствовал, что для меня это груз тяжеловатый. Он мне так и брякнул спроста: на фига тебе это губернаторство… Было такое, москвич?
– Было, - подтвердил Олег, молчаливо слушавший диалог жены и друга.
– Мне, Ланочка, интереснее другое: чтобы твои детки, в том числе и будущий, цельное молоко пили. И чтобы колбасу трескали, какую когда-то царю к столу подавали! Знаешь, как у меня наука трудится? Куда там Западу! Такое оборудование сочинили, такие технологии! Вот что мне дорого. А губернаторство… Москвич говорит, что я утопист. Что невыполнимую миссию на себя возложить собираюсь. А что ж раньше времени решать, выполнимая или невыполнимая… Ну, может, и не все получится. Но что-то ведь и получится! С вашей помощью, между прочим.
Олег и Лана переглянулись.
– Ты имеешь в виду «Объектив»? Видимо, было что-то в интонации Олега, потому что Павел ответил как-то неуверенно:
– Ну-у… да… А чо? Я неправильно думаю? Нет, ты не подумай, я ведь не принуждаю… на меня работать. Ты независимая пресса - и всё.
Олег с Ланой снова переглянулись.
– И чо вы все переглядываетесь?
– возмутился вдруг Павел.
– Постыдились бы!…
– Да не заводись ты, Паша! Я ведь уже сказал тебе - помнишь, когда в Москву ехали?
– я с тобой, мне нравится направление твоих мыслей. Но еще я сказал, что у меня есть несколько условий. Вернее, всего два. Но необходимых.
– Так давай излагай эти свои важные условия! А то переглядываются, как… Штирлицы у Мюллера!
Воображение Ланы тут же показало картинку: два невозмутимо серьезных Штирлица посылают друг другу многозначительный взгляд, а Мюллер ест кислое яблоко и морщится. Она прыснула.
– Чо ты? Ну чо ты еще и хихикаешь?!
– шлепнул ладонью о стол Павел, да, как на грех, попал прямо в тарелку с эклером. Изумленно воззрился на толстую колбаску крема на своей руке - и вдруг стал старательно облизывать пальцы. Колбасный магнат сейчас был похож на Винни-Пуха, увлеченно дегустирующего мед. Теперь и Олег засмеялся. Павел пыхтел-пыхтел, но не выдержал и тоже расхохотался.
– Скажите вы мне, Камневы, - сказал он, отсмеявшись, - почему я на вас не обижаюсь? Высмеивают, в переглядки играют, условия ставить собираются - а я все терплю… Я, такой трепетный и ранимый, от вас все терплю…
– Вот!
– подхватил Олег - Это и есть второе условие: критику «Объектива» - терпеть. И исправляться.
– И это ты называешь условием?
– даже обиделся Павел.
– Бессовестный. Со мной - и о таком говорить! Это само собой разумеется!
– Все течет, все изменяется, Паша, - ответил Олег.
– Сегодня ты думаешь так, а когда во власть войдешь, прилипалами обрастешь - критика тебе может и не понравиться. Тогда ты ситуацию совсем с другой стороны видеть будешь.
– Ты думаешь?
– Павел помрачнел.
– Может, резон в твоем трагическом монологе и есть. Но я знаю, как избежать этой беды. Я с тобой буду все время обо всем советоваться.
– Детский сад, Паш! Где будешь ты - и где я? Да не о том я, что мы дружить перестанем!
– опередил он гневные возражения Павла.
– Просто советоваться ты будешь со своими советниками.
– А чо! Москвич, давай ты ко мне в советники пойдешь? Ланка будет редактором, вы в семье всегда все и обсудите. Выход?