Шрифт:
Картина 1. В Лагере
ЕЛЕНА
Уже вечером среди мини погрома, именуемого в быту «переезд», сидела и думала что Максим, какое-то волшебное для меня имя. Этот Максим оказался очень приятным и безотказным парнем. «Совсем как тот, который был сыном врача, и с которым случилось познакомиться после аварии», – некстати всколыхнулась память. Я за всеми этими событиями совсем позабыла переживания почти месячной давности. Вот уж и впрямь «клин клином…». Почему только время не принесло ярких светлых моментов. Почем ж жопа-та такая?! Ладно, в баню прошлое.
Сидя на полу у стены, я обвела взглядом захламленную коробками комнату. Да уж, тяжелый выдался денек. За несколько часов после отбытия из Вавилона мы с Максом успели не только провернуть все запланированные в госинстанциях мероприятия, но и в четыре руки упаковать мое барахло. А парень еще успел договориться о грузовой машине перед тем как меня покинуть. Во всей этой суматохе я забыла о том, что хотела расспросить Макса о лагере. У меня в голове пока никак не хотела складываться картинка этого учебного, с позволения сказать, заведения. Конечно, учеба – она учеба и есть. У стражей ли, в школе ли. Да и упаковалась я канцеляркой в лучших традициях дисциплинированного студента: карандаши/тетради/линейки/ручки, но уверенности мне это не добавляло. Нужно будет завтра по дороге домучить помощника, выспросив все, что он знает о гласных и негласных (в особенности!) правилах школы клана. И, конечно, хотелось бы знать каков педагогический подход, так сказать. Почему-то не покидала мысль о возможности телесных наказаний (Алекс сказал, что там их отдел безопасности проходит переподготовку)…Кто их нелюдей знает.
Почти совсем на ночь я оставила объяснения с хозяйкой квартиры, Верой и родителями. Слава Богу, все мои «легенды» были приняты спокойно и даже с неким энтузиазмом. Меня наставляли, желали, советовали и тому подобное, но не отговаривали и не выспрашивали подробностей затеи с переездом. Так что ко сну я отходила с чувством выполненного долга и со спокойным сердцем. До Андрея только не удалось дозвониться. Но может быть, оно и к лучшему.
В полдень среды, когда мы выруливали на гос.трассу из Е., я была уже безработной и бездомной. Разглядывая проносящийся в окне какой-то радостно летний пейзаж, уговаривала себя не кукситься, в конце концов, в жизни все меняется, и это правильно. Но я определенно буду скучать по старым привычкам и моей уютной жизни. Мне ведь даже ограничили набор вещей, которые можно брать с собой. Вернее Макс, самолично перебрал две мои туристические (уже собранные!) сумки и оставил барахлишко, которое поместилось всего лишь в мою спортивную сумку. Так что в новую жизнь я выдвигалась налегке и без милых сердцу безделушек-тряпочек, хранивших приятные воспоминания. Пришлось поверить ему на слово, когда он уверял, что учащимся все необходимое выдается. Разумеется, крема и косметичку я отстояла. Но сердце кровью все равно обливалось.
В пути я-таки все ж задала вопрос на предмет лагерных (звучит-то как, МА-МА!) правил. С темы молодой человек быстро съехал и вместо этого, я узнала массу вещей не по теме, а «около», что называется. Например, что место, куда меня везут, это небольшое, но постоянное поселение с капитальными постройками. Здесь проходят обучения все маги клана. Не только стражи. Вернее у последних есть свой огромный обособленный блок, но тем не менее. Так же мне открыли глаза на то, что в лагерь съезжаются нелюди с огромной территории, со всего Уральского магокруга (то есть, с территории за которую отвечает Алекс). Макс вообще не скрывал своей гордости от того, что является членом одного из сильнейших кланов – я даже почти прониклась его патриотизмом (ну-ну). Помимо восхищенно малосодержательной трескотни были и ценные замечания, но в основном …так. Я по-настоящему включилась в беседу, когда мы уже выруливали на запущенную сельскую дорогу, от которой оставалось ехать до пункта назначения не больше получаса. С трудом, но смогла направить поток мыслеречи молодого стража в сторону обсуждения отличий стражей от прочих клановцев без использования непонятных мне терминов. А то на текущий момент я знала только то, что в клане стражей есть маги и собственно стражи. Макса же повеселила моя неосведомленность в этой области (он, кажется, совсем немного знал об обстоятельствах моего вступления в клан). Но, пусть его. «Стражи особенные, ведь имеют вторую управляемую и полностью разумную сущность, – вещал парень, особенно выделив последнюю фразу. – Вот ее-то наличие и отличает их от прочих магов клана». При просьбе разъяснить понятие, мне не скрывая удивления, «разжевали», что второй сущностью стражей является волк, в которого они могут перекидываться по желанию. Самым печальным в свете открывшейся информации стало то, что я, если бы взяла на себя труд спросить о значении клановой татуировки или разъяснить странности поведения того же Алекса, все поняла бы значительно раньше. «Дураааа…!»– взвыла я про себя.
После этого разговор как-то сам собой сошел на «нет». Я не обращала внимания ни на ставшие редкими реплики Максима, ни на то, что машина почти остановилась – перед глазами стояла пелена. Я временно ослепла. Пока парень не тряхнул меня за плечо, даже не сообразила, что пора и на выход. Признаю, даже не запомнила, как оказалась на узкой тропинке посреди леса. Придя в себя, медленно оглянулась. Ощущение было, словно не в другой области нахожусь, а в другой мир попала – эдакую страшную сказку. Дело было и не в пейзаже по большей части. Любой бы почувствовал себя не в своей тарелке, неожиданно оказавшись одиноко стоящим в окружении волков. Во мне же это, ко всему прочему, воскресило картину недавнего прошлого. Только на этот раз я не сидела в безопасном автобусе, сейчас меня обступили убийцы. Это было обжигающе страшно. Если бы не предупреждение Макса о том, что именно волки проводят в лагерь, я бы точно что-нибудь сделала. Что-нибудь глупое, но смелое. А так, смогла задушить панику. Пусть ладони у меня вспотели и внутренне я была ужасно напряжена, но я заставила себя шагать за серыми телами вглубь леса.
«Стражи могут превращаться в волков, – несколько раз повторив про себя эту фразу, попыталась смириться с фактом. – Хорошо, допустим. Но и морфы, как упоминал Белов, могут перекидываться в хищников. Кто из них? Морфы или стражи были на поляне у автобуса?» – Изводила я себя мыслями.
Оборотни (а они для меня были именно оборотнями), что шли сейчас рядом, были крупными, как раз такими, как напавшие на нас у автобуса. И еще раз: «Какая же ты Дуррааа, Новикова!». Ведь не нужно быть гением, чтобы сопоставить некоторые внешние отличительные черты спасшего нас черного волка и некоего главы клана стражей. Кто бы мог подумать?! И тот и другой имеют золотисто-карий взгляд и черный волосяной покров. Кроме того, во время, когда объявился оборотень, Александр- человек куда-то загадочным образом пропал. Черный волк -это конечно Александр. Таких совпадения просто не бывает! И то, как страж нарочито не слышал волчьего воя, когда я пошла прогуляться в лес тоже заставляет задуматься. Эта его поза, когда его спина меня загораживала. Он знал! Он знал, что в лесу есть еще оборотни! Знал и не предупредил. Дал случиться охоте. Дал пролиться крови. Морфы – враги?! Может оно и так, когда стоишь на одной линии с волками. Однако и они жестоки, без сомнения. От мысли, что придется делить кров с подобными монстрами становилось тошно.
«Ну, почему же-почему же, глупая ты клуша, откладывала разговор про аварию с Алексом?! – ругалась моя сознательность. – Что ты еще упустила? А о чем еще даже не догадываешься?..– кипело к голове. Пришлось уговаривать себя успокоиться: – Меньше драматизма, Новикова. Все уже случилось – не отмотать!»
Остается принять ситуацию и адаптироваться, – подсказывал рационализм.
Но я не забуду…Вряд ли, что смогу сделать, но не забуду....
ЕЛЕНА
Две недели в лагере пролетели в один миг, словно в лихорадке. Очнулась я как-то внезапно – оказалось, что незаметно для себя самой втянулась во всю эту необычную жизни псевдо учебного заведения. Привыкла к новому месту обитания: обезличенной комнатке в 12 кв.м с неуютными белыми стенами; к пустым коридорам и необычайной тишине, которая наступала в безлюдном корпусе по вечерам.
В целом, и лагерь был полупустым, не только общага. Заезд учащихся ожидался осенью и поэтому сейчас здесь, помимо меня, находились лишь несколько групп стражей. Они обитали в своем «квартале» и со мной пересекались изредка, по большей части в столовой. Я относилась к этим ребятам, по понятным причинам, с определенной долей настороженности, потому не искала их общества. Были еще педагоги и обслуживающий персонал, но эти держались обособленно ввиду своих функциональных обязанностей. Таким образом, общаться было не с кем, не говоря уже о том, чтобы приятельствовать. Да, чувству одиночества способствовали также отсутствие элементарных средств связи, хотя бы проводного телефона. Я молчу про сотовый и Интернет! Тишина. Изоляция…
Как и обещал Алекс, мне назначили индивидуальную программу обучения. На деле это означало проведение лекций один на один с педагогом и специальные физические нормативы. Так вот, самым болезненным для моей психики стало не чувства дезориентации, обособленности и покинутости, а предвзятое отношение тренера по физической подготовке. На взгляд силовика я была обузой.
Сейчас, спустя две недели, уверена, волк исключительно из-за своего сволочного характера и склонности к рискованным экспериментам, не стал тренировать меня с новичками стражами, а оставил меня для себя. Наши специальные занятия не подразумевали особого внимания, развития индивидуальных особенностей, вдумчивого отношения к заданиям и моему состоянию. О нет! Судя по подходу и интенсивности нагрузок, мужик метался между желаниями найти способ эффективно и эффектно меня покалечить, доставив себе тем самым извращенное удовольствие, и необходимостью оставить меня в относительном здравии для отчета перед вышестоящими.
По факту, ежедневные тренировки Степана Обреимова (того самого Степана из автобуса), на которые я ходила подальше от посторонних глаз на заброшенный полигон у леса, стали моим испытанием на выживание. Вставать с земли после очередного занятия и идти к себе могла только благодаря чистейшей ненависти, которую с первого дня питала к тренеру и тихой радости, что и в этот раз смогла встать и идти самостоятельно. Тупыми вопросами, типа «..ну, что я ему сделала?» я перестала задаваться, когда увидела на его лице отражение неприкрытого удовольствия от моей боли и унижения.