Изабелла Баварская. Приключения Лидерика. Пипин Короткий. Карл Великий. Пьер де Жиак
Шрифт:
Об этом героическом решении король Генрих узнал еще вечером: ему сообщил о нем Ги ле Бутилье. Однако Генриху нужен был город, а не пепелище, и он направил к осажденным герольда с нижеследующими условиями, которые были оглашены на городской площади.
Во-первых, жители Руана должны заплатить сумму в триста пятьдесят пять тысяч экю золотом, монетою французской чеканки.
Условие это было принято.
Во-вторых, король требовал, чтобы ему в полное распоряжение были выданы три человека, а именно: Робер де Линэ, главный викарий архиепископа Руанского, начальник канониров Жан Журден и вожак простолюдинов Ален Бланшар.
Ответом на это был всеобщий крик негодования. Ален Бланшар, Жан Журден
— Это наше дело, а не ваше, — сказали они, обратившись к своим согражданам. — Мы готовы сдаться английскому королю, и никого это не касается. Позвольте же нам идти.
Народ расступился, и три мученика направились в английский лагерь.
В-третьих, король Генрих потребовал от всех без исключения жителей Руана верности, присяги и повиновения ему и его преемникам, со своей стороны обещая им защиту против любой силы и сохранение за ними привилегий, льгот и свобод, которыми они пользовались со времен короля Людовика. Те же из граждан, кто пожелал бы покинуть город, дабы не подчиняться этому условию, могли уходить, но только в той одежде, которая была на них, а их имущество передавалось в пользу английского короля; люди военные должны были отправиться туда, куда победителю угодно было их послать, причем весь путь совершить пешком, с посохом в руке, подобно паломникам или нищим.
Условие было суровым, но его пришлось принять.
Как только осажденные дали клятву выполнять договор, король разрешил умиравшим с голоду людям приходить за съестными припасами в английский лагерь: все там было в таком изобилии, что целый баран стоил не больше шести парижских су.
События, о которых мы рассказали, произошли 16 января 1419 года[23 - По новому стилю (по старому стиилю — 1418 года, т. к. год начинался 26 апреля).].
Вечером 18 января, в канун того дня, который был назначен англичанами для вступления в покоренный город, герцог Бретонский, не знавший о сдаче Руана, прибыл в лагерь Генриха, чтобы предложить ему свидание с герцогом Бургундским и начать переговоры о снятии осады. Король Генрих пожелал оставить герцога в неведении, сказал, что ответ он даст на другой день, и весь вечер провел с ним в доброй дружеской беседе.
На другой день, 19 января, в восемь часов утра король пришел в шатер герцога и пригласил его прогуляться на гору Сент-Катрин, откуда виден весь город Руан. Паж, ожидавший у входа, держал под уздцы двух прекрасных лошадей — одну для короля, другую для герцога. Последний согласился совершить прогулку в надежде, что, оставшись с королем с глазу на глаз, он улучит минуту и сумеет склонить его к свиданию, о котором просил.
Король провел своего гостя на западный склок горы. Густой туман, поднявшийся над Сеной, скрывал город целиком, но с первыми лучами солнца порывы северного ветра разорвали серую пелену, и клочья ее быстро исчезли с небосвода, подобно волнам затихающего морского прилива; взору предстала величественная панорама, открывающаяся с того места, откуда и сегодня еще можно видеть остатки римского лагеря, именуемого “Лагерь Цезаря”.
Герцог Бретонский с восхищением взирал на эту обширную картину: справа ее замыкала гряда холмов, поросших виноградниками с вкрапленными между ними деревьями; впереди, напоминая огромный, развернутый в долине и волнуемый ветром кусок шелковой ткани, извивалась Сена: чем дальше, тем она становилась все шире и шире, теряясь в необозримой дали, за которой угадывалась близость океана; слева, подобно ковру, простирались богатые и обширные равнины Нормандии, выступающие в море в виде полуострова, на котором, устремив глаза на Англию, вечно бодрствует Шербур — неусыпный часовой Франции.
Но когда герцог перевел взор в середину этой картины, глазам его представилось поистине странное и неожиданное
Герцог Бретонский угадал истину. Униженно он опустил голову на грудь; позор, покрывший Францию, частично ложился и на него, второго вассала королевства, второй цветок французской короны.
Король Генрих, должно быть, не замечал того, что происходит в душе у герцога; он подозвал оруженосца, шепотом отдал ему какие-то приказания, и тот, пустив лошадь галопом, поскакал прочь.
Спустя четверть часа герцог Бретонский увидел, что гарнизон тронулся в путь. По условиям договора, французские воины были босы, они шли с обнаженной головой и с посохом в руке. Они вышли через ворота Дю-Пон, проследовали берегом Сены до моста Сен-Жар, где по приказу английского короля были поставлены стражники; они обыскивали рыцарей и воинов, отбирали у них золото, серебро и драгоценные камни, а взамен давали каждому по два парижских су. С некоторых они даже сдирали подбитую куньим мехом или расшитую золотом одежду и заставляли переодеться в платье из бархата или грубого сукна. Видя такое обращение, те, что шли позади, стали бросать в реку свои кошельки и драгоценности, только бы их добро не досталось врагу.
Когда весь гарнизон был уже по другую сторону моста, король повернулся к герцогу и сказал, улыбаясь:
— Любезный герцог, не угодно ли вам будет войти вместе со мною в мой город Руан? Вы будете там желанным гостем!
— Благодарю вас, ваше величество, — отвечал герцог Бретонский. — Однако мне не хочется быть частью вашей свиты: вы, разумеется, победитель, но ведь я-то еще не побежденный…
С этими словами он спешился — лошадь эту ему предоставил король Генрих, прося принять ее от него в подарок, — и объявил, что будет ожидать здесь своей свиты и что никакая сила не заставит его ступить ногою в город, который более уже не принадлежит французскому королю.
— Весьма сожалею, — сказал Генрих, уязвленный таким упорством. — А то вы могли бы присутствовать при великолепном зрелище, ибо три болвана, защищавших Руан, завтра будут обезглавлены на городской площади.
Генрих пришпорил лошадь и, не попрощавшись, оставил герцога в ожидании его свиты. Герцог видел, что король поскакал к воротам города, сопровождаемый пажом, который вместо штандарта нес копье с лисьим хвостом на конце. Навстречу королю, с мощами и святынями в руках, в священных одеждах вышло духовенство. Под звуки торжественного пения король направился в кафедральный собор, где перед главным алтарем на коленях совершил благодарственную молитву, и, таким образом, вступил во владение Руаном, городом, который за двести пятнадцать лет до этого король Филипп-Август, дед Людовика Святого, отнял у Иоанна Безземельного, коща после смерти своего племянника Артура тот лишился всех владений.
Тем временем к герцогу Бретонскому присоединилась его свита. Он тотчас вскочил на лошадь, в последний раз окинул взглядом город, тяжко вздохнул при мысли о будущем Франции и пустился галопом назад, более уже не оборачиваясь.
На другой день, как и сказал король Генрих, Ален Бланшар был обезглавлен на городской площади Руана. Робер де Линэ и Жан Журден откупились деньгами. Предатель Ги был назначен наместником герцога Глочестера, ставшего правителем завоеванного города. Он присягнул на верность английскому королю, который по прошествии двух месяцев подарил ему в награду замок и земли вдовы де Ла Рош Гийона, павшего в битве при Азенкуре.