Изабелла Баварская
Шрифт:
Написав письма, — граф Невэрский — герцогу и герцогине Бургундским, сир де Куси — своей жене, остальные сеньоры — своим родственникам или казначеям, — они вручили их мессиру Жаку де Хелли. Когда с этим было покончено, Баязет сам начертал путь, которым должен был следовать посланец, обязав его ехать через Милан, дабы известить о победе турок герцога Миланского. Баязет также заставил Жака де Хелли поклясться своей верой, что, выполнив поручение, он вернется обратно к нему.
В тот же вечер мессир Жак де Хелли пустился в дорогу.
Опередим его на пути во Францию и посмотрим, какие позиции заняли различные партии после того, как мы покинули их. Никто не догадывался, отчего король вновь впал в безумство. Одетта все время держалась в тени, ее влияние на короля проявлялось лишь в том, что она творила добро доступными ей средствами; она так
Что касается герцога Орлеанского, то его роман с королевой продолжался, но любовь занимала теперь в его сердце довольно малое место и не могла потушить в нем огонь тщеславия, как прежде, когда король впервые лишился рассудка. То ли из расчета, то ли по движению души, но он воспользовался подавленностью короля и добился освобождения мессира Жана Лемерсье и сеньора де Ла Ривьер; благодаря его настоятельным просьбам сир де Монтегю снова бы приглашен управлять королевскими финансами: его воспитатель герцог Бурбонский не уставал превозносить достоинства воспитанника и умалчивал о недостатках; герцог Беррийский, с которым легко можно было договориться при помощи денег, получил от племянника значительную сумму и, в свою очередь, обещал, если только потребуется, оказать племяннику поддержку. Совет, завороженный приятными манерами герцога, его умом, плененный его красноречием, позволил герцогу, можно сказать, в самом лоне своем сформировать партию, составившую противовес власти герцога Бургундского.
Разногласие между принцами углублялось, каждый бросал на карту все, что у него имелось в наличии, лишь бы потопить противника. Карла, ослабевшего и душой и телом, его подданные тянули всяк в свою сторону, король был не в силах противопоставить всей этой сумятице твердую волю и тем покончить с раздорами. И вдруг, когда каждый был занят тем, чтобы насолить другому, страшная весть поползла по Франции, общее горе объединило всех.
Триста рыцарей и оруженосцев, которые, как мы уже говорили, разбрелись по всей стране, в момент, когда развертывались описываемые события, одним махом достигли границ страны и каждый той дорогой, которая показалась ему короче, — добрались наконец до Валахии. Но там на них обрушилось столько бед и всяких напастей, что многие, не выдержав, умерли. Валахи уже прослышали о победе турок и не боялись несчастных беглецов, впускали их в город, с виду радушные и гостеприимные, но на следующий день оказывалось: у того украли оружие, у другого — лошадь; те, кого выпроваживали, дав хлеба и денег, были еще счастливчиками, но этой милости удостаивались лишь знатные особы, тех же, кто не принадлежал к старинным и знатным родам, раздевали догола и нещадно били. Натерпелись они горя в Валахии и Венгрии, — им приходилось вымаливать кусок хлеба, заклиная богом, добывать ночлег, и то их пускали лишь на конюшню, и укрывались они лохмотьями, которые разделили с ними самые попранные и неимущие. Так они добрались до Вены, где добрые люди обласкали их, дали одежду, денег на дорогу. Вскоре они ступили на земли Богемии, и в этой маленькой стране им были изъявлены всякие мелкие знаки внимания, в которых они так нуждались. На их счастье, немцы оказались жалостливее обитателей Валахии и Венгрии, иначе несчастные, страдая от голода и лишений, давно бы устлали путь во Францию своими трупами. По дороге они рассказывали о постигшем французское войско несчастье, и так мало-помалу достигли границ Франции, а некоторые — и Парижа.
Однако в Париже и слышать ни о чем не желали: слишком уж печально было то, о чем они поведали, чтобы просто на слово поверить им. Мало того, некоторые заявляли, что эти люди — обманщики, ничтожные искатели приключений, игравшие на струнах жалости; на всех перекрестках уже громко говорили, что этих болтунов надо повесить и бросить в воду. Но, несмотря на все угрозы, вновь прибывавшие снова подтверждали слова своих собратьев, и печальные новости, упорно распространявшиеся в народе, дошли наконец до ушей знати. Болезнь не помешала королю понять, что произошло, и чело его нахмурилось еще больше. Было приказано пресечь слухи, поскольку точных сведений не было, а первого рыцаря, вернувшегося из похода, какого бы чина и звания он ни был, привести к королю.
И вот в канун рождества Христова, когда знатные дамы и господа, — в числе коих были королева, герцог Орлеанский, герцоги Бурбонский, Беррийский и Бургундский, граф де Сен-Поль, — собрались вокруг короля, дабы отпраздновать рождественскую ночь, объявили о прибытии всадника, приехавшего прямо из Никополя и принесшего точные сведения о графе Невэрском и об армии. Всадник был тут же проведен в залу, где веселилась напудренная и роскошно одетая толпа. Всадник этот был Жак де Хелли. Он передал королю и герцогу Бургундскому письма, которые были ему вручены, и поведал о том, о чем мы уже говорили.
ГЛАВА XIII
Нетрудно представить себе, как омрачил высокое собрание печальный рассказ; среди присутствующих не было человека, у кого не погиб или не был взят в плен друг или родственник: тот потерял сына или брата, эта — любимого супруга. А король Франции потерял всю свою прекрасную, огромную кавалерию.
Поплакав о мертвых, стали думать, как вызволить из плена живых. Решили послать к Баязету нарочного и склонить вождя неверных к переговорам, — но для этого нужно было выяснить, что императору больше всего по вкусу. Прослышали, например, что ему очень нравится ловля птиц и что ежегодно его друг сеньор Галеас Миланский посылает ему белых соколов. Тогда раздобыли дюжину прекрасных, хорошо выдрессированных кречетов, за которых заплатили золотом, ибо эта порода птиц редка. Сир де Хелли заметил, что Баязет любит ковры, и посоветовал присоединить к первому подарку еще один — ковер с вытканными на нем человеческими фигурами, одно из тех прекрасных изделий, которые умеют изготовлять лишь в Аррасе. Герцог Бургундский сам отправился в Аррас и купил там великолепный ковер, воспроизводивший всю историю великого царя Александра Македонского, который, по словам Баязета, был его предком. К этим подношениям добавили еще мелкие поделки из золота, сработанные лучшими мастерами, реймское полотно, брюссельский шарлах, дюжину сильных борзых и десяток прекрасных лошадей, покрытых бархатной попоной, сверкающих золотом и слоновой костью.
Поскольку миссия де Хелли была закончена, он распрощался с королем и герцогом Бургундским, намереваясь сдержать слово, данное Баязету, и вновь предать себя в его руки. Герцог Филипп просил сеньора де Хелли самого доставить подарки императору, ибо он рассудил, что Баязет с большим удовольствием примет их от того, кого он сам выбрал посланником, но храбрый рыцарь ответил: неизвестно, какая ему уготована судьба, может статься, он никогда уже не вернется во Францию. А посему с ним вместе отправились, дабы по возвращении сообщить о результатах посольства, сир де Вержи, управитель графства Бургундского, сир де Шатоморан, который так успешно провел некогда переговоры с Англией, и сир де Лериген, управитель графства Фландрии. Госпожа де Куси послала за своим мужем и двумя своими братьями шевалье Робера Дена из Камбрези, в сопровождении свиты из пятерых дворян и оруженосцев. Это посольство должно было проехать через Милан и, по совету герцогини Валентины, запастись письмами к императору Баязету от герцога Галеаса. В знак благодарности за такую услугу король Франции позволил этому сеньору украсить свой герб королевскими лилиями.
Как только послы отбыли, герцог и герцогиня Бургундские занялись сбором денег, предназначавшихся для выкупа пленников; они покинули Париж и удалились в Дижон, чтобы самим определить сумму налога, которым они намеревались обложить своих вассалов.
Таким образом, вся власть перешла в руки герцога Орлеанского. Он немедленно и очень ловко воспользовался обстоятельствами, так что король полностью доверил ему управление государством и дал ему право замещать его, когда он сам будет не в состоянии управлять страной.
А в это время в Англии вспыхнула революция, Франции предстояло испытать на себе ее влияние.
Граф Дерби, приезжавший, о чем говорилось раньше, на празднество, устроенное в честь королевы Изабеллы, чтобы помериться силой и ловкостью с герцогом Орлеанским, был, как известно, сыном герцога Ланкастера и пользовался мощной поддержкой в Англии. Его отец недавно скончался, оставив после себя богатое наследство, однако король Ричард отказал, вопреки закону, графу в праве наследования: он боялся, как бы благодаря огромному состоянию у графа не появились новые сторонники. Граф Дерби оказался на сей раз во Франции не как королевский посланец, а как изгнанник. Небольшая стычка графа Дерби с графом Ноттингемом оказалась для короля достаточным предлогом, чтобы удалить из Англии того, в ком король видел своего врага.