Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 2
Шрифт:
Приму и Топете этот человек был неизвестен.
Приближаясь к столу, отец Марианны представил им этого господина.
— Господин Сьюард, — отрекомендовал генерал дель Кастро незнакомца, — министр Белого дома.
Прим поклонился, с изумлением глядя на представленного ему господина — ближайшего советника президента Линкольна. Этот невзрачный человек был прославленный дипломат Северной Америки, своими действиями заслуживший уважение многих государств.
Разговор за столом крутился вокруг разных посторонних предметов — все, видимо, избегали говорить о мексиканских делах.
Когда
Этхеверриа подошел к Приму и подал ему руку.
— Вы приехали на мое приглашение, господин маршал, — начал он, — прежде чем мы приступим к разговору, позвольте сказать вам, что вы внушаете самое глубокое уважение. Победа, одержанная вами, блестяща. Поэтому не приписывайте родственному чувству мое предостережение: вам не следует идти дальше. Вы жертвуете людьми, вы не жалеете самого себя и все-таки никогда не добьетесь успеха.
Прим, обескураженный, отступил на шаг — он не ожидал подобного.
— Что касается успеха, господин министр, то еще одна такая победа откроет мне Пуэблу, — ответил Прим с достоинством.
— Вы забываете, господин маршал Испании, что сражаетесь с призраком и хотите завоевать то, что никогда не будет вашим, — проговорил Сьюард с таким хладнокровием и твердостью, которые убеждали лучше всяких слов.
— Позвольте мне быть откровенным, — снова обратился Этхеверриа к супругу своей племянницы, дружески положив руку ему на плечо, — поговорим, как люди, желающие друг другу добра. Вы хотите завоевать Мексику, хотите сделать ее испанской или французской провинцией и носить корону — это грезы, господин маршал! Не сердитесь, слушайте дальше! При вашей храбрости вам удастся одержать еще одну победу над армией президента.
— Надеюсь, господин министр.
— Вам удастся занять Пуэблу, стать властелином Мексики, но клянусь, не пройдет и года, и у вас не останется ни одного человека и вы сами будете покойником.
— Кто же предсказывает мне это? — прошептал Прим.
— Два человека, которых вы видите перед собой. Вы украсили свою голову лавровым венком победителя. Пусть это удовлетворит вас, супруг моей любимой племянницы. Вернитесь на родину с убеждением, что мы умеем уважать маршала Испании и его армию и примемся за приведение в порядок наших дел, как только вы оставите Мексику!
— И это все мои трофеи!
— Не требуйте других, кроме нашего признания и этого разговора, который спасает вас и ваше войско.
— Позвольте спросить, какая власть будет в состоянии уничтожить меня? — спросил Прим недоверчиво.
— Вы хотите знать все, господин маршал, — отвечал мексиканский министр, — тогда слушайте. Если вам удастся рассеять армию президента Хуареса, против вас выступит духовенство.
— А если я сумею покорить и его?
— Тогда вам придется противостоять Соединенным Штатам Северной Америки, которые ни в каком случае не потерпят, чтобы Мексика принадлежала испанской короне, — проговорил Сьюард с ледяным спокойствием, — вы видите, господин маршал, что вам предстоит преодолеть три вала — последний наверняка разобьет и уничтожит вас. Пусть эти слова будут свидетельством того, что мы ценим вашу храбрость и желаем сохранить ее для вашего отечества. Все, что говорено здесь, без свидетелей, пусть останется тайной, важность которой доказывается тем, что я предпочел сообщить ее вам лично.
Прим с возрастающим беспокойством слушал слова Сьюарда и не мог скрыть от себя, что его доводы не лишены оснований. Северная Америка была так сильна, что он с тяжелым сердцем осознал крушение своих радужных надежд. Противостоять Соединенным Штатам он не мог и понял, что Сьюард имел в виду, говоря «вы боретесь с призраком».
— Надеемся, что нам удалось уверить вас в нашем уважении к вам, господин маршал, — сказал Этхеверриа, — Мексика может стать вашей могилой, и тогда, говорю откровенно, я не смогу спасти вас.
— Послу Соединенных Штатов в Париже я поручил уведомить императора Наполеона о решении Белого дома, и, смею надеяться, этого поручения будет достаточно, чтобы избежать крови, — закончил Сьюард разговор, — вас же, господин маршал, позвольте поблагодарить за то, что избавляете человечество от дальнейшего кровопролития.
Уже выступившие войска Прима получили приказ остановиться. Никто не понимал причины этого внезапного решения, никто не знал о разговоре в замке дель Кастро. Контр-адмирал Топете стал готовиться к отплытию.
Когда Прим узнал, что Луи-Наполеон, несмотря на предостережение, посылает генерала Лоренсеса с подкреплением французским войскам, он на следующий же год вернулся со своими солдатами в Испанию в сопровождении супруги, которая не нашла в Мексике счастья.
Дальнейшие события доказали правоту слов министра Этхеверриа и Сьюарда: эрцгерцог Австрийский, который надел мексиканскую корону, вскоре поплатился за это жизнью.
Поэтому, когда Прим снова ступил со своими храбрыми солдатами на землю отечества и королева спросила его, что он привез ей, он имел право ответить:
— Ваше величество, я привез вам войско и честь отечества — то, чем поплатятся там другие.
Граф Рейс и его армия, победа которой уже сделалась известной, были с восторгом и облегчением встречены народом.
Маршал Прим, с тех пор, как отец Марианны отдал ему значительную часть своего состояния, стал очень богатым человеком, купил себе землю с замком для летней резиденции и выстроил в Мадриде дворец, непревзойденный по роскоши и красоте.
За последние годы при Мадридском дворе произошли некоторые перемены.
Эспартеро и О'Доннель, наконец, почувствовали, что их правление вызывает всеобщее недовольство. Уже не только королева, но и патеры, и сестра Патрочинио желали их удаления — они сделали свое дело и могли теперь идти на все четыре стороны. Их постоянные промахи вызывали столько нареканий, что Изабелла вынуждена была призвать назад человека, который всегда имел сильное влияние на все слои общества — этим человеком был Нарваес.
Эспартеро и О'Доннель подали в отставку. Нарваес снова стал во главе Испании — он был единственный, кто еще мог предотвратить катастрофу. Но, чтобы не лишиться своего высокого места, он не решался противодействовать инквизиции.