Избери пути ее
Шрифт:
– Будьте добры, темный шерри, Милдред, – повелительно произнесла женщина. – Вы ведь выпьете шерри, дорогая? – обратилась она ко мне.
– Да… Да, конечно, благодарю вас… – слегка растерялась я. – Простите, мисс… или миссис?..
– О, мне, конечно, следовало сначала представиться. Меня зовут Лаура. Вы же, насколько я знаю, Орчиз. Мама Орчиз, не так ли?
– Так они меня называют, – неохотно и с еле сдерживаемым отвращением сказала я.
Мы обменялись пристальными взглядами. Впервые за время галлюцинации я увидела в чьих-то глазах симпатию,
– Я ведь не сумасшедшая, правда? – спросила я.
Она медленно покачала головой, но прежде, чем она успела что-то сказать, вошла крохотная горничная с серебряным подносом, на котором стояли полупрозрачный графин и два бокала. Горничная наполнила оба бокала, а пожилая дама переводила взгляд с нее на меня и обратно, словно сравнивая нас. Странное, не передаваемое словами, выражение промелькнуло у нее на лице, и я решила сделать пробный шаг.
– Должно быть, это мадера? – кивнула я на бокалы.
Она изумленно вскинула брови, потом улыбнулась и кивнула с явным удовлетворением на лице.
– Что ж, кажется, вы одной-единственной фразой подтвердили целесообразность вашего визита сюда, – сказала она.
Горничная вышла, и мы обе потянулись к бокалам. Старая леди пригубила свой и поставила его на изящный столик рядом с собой.
– И все же, – продолжала Лаура, – давайте-ка поподробнее все обсудим. Скажите, дорогая, они объяснили, почему направили вас ко мне?
– Нет. – Я отрицательно качнула головой.
– Потому что я историк, – сказала она. – А заниматься историей в наши дни позволено и доступно не каждому. Это своего рода привилегия, нас очень мало. К счастью, сейчас понимают, что ни одной отрасли знаний нельзя дать отмереть окончательно, и все же некоторые из них вызывают, м-м-м, настороженность… политического характера. – Она неодобрительно усмехнулась. – Однако когда нужно что-то выяснить, приходится обращаться к специалисту. Они что-нибудь говорили о диагнозе, который вам поставили?
Я опять помотала головой.
– Я так и думала. Это у них профессиональное, не так ли? Что ж, я передам вам все, что сказали мне по телефону из Дома материнства. Лучше всего начать именно с этого. Мне сообщили, что с вами беседовали несколько врачей, которых вы сильно заинтересовали, озадачили и, надо полагать, расстроили. Бедняги, ни у кого из них нет ни малейших исторических знаний. Словом, две из них убеждены, что у вас психическое заболевание – мания, шизофренический бред и так далее. Остальные склонны полагать, что с вами произошел гораздо более редкий случай – трансформация личности. Это действительно большая редкость. Известно всего три подобных зарегистрированных случая, но интересно, что два из них связаны с препаратом «чюнджиатин», а третий – с лекарством сходного происхождения.
Итак, большинство из беседовавших с вами врачей сочли ваши ответы связными, последовательными, убедительными и полностью совпадающими с тремя уже известными случаями. Но, так как они не знают практически ничего, что выходит за рамки их профессии, с одной стороны, им трудно в это поверить, с другой – у них нет возможности что-то проверить. Для этого им и нужно мое профессиональное мнение. – Она сделала паузу и вновь задумчиво осмотрела меня.
– Я склонна думать, – добавила она, – что, пожалуй, сейчас столкнулась с одним из самых интересных случаев за свою довольно долгую жизнь. Ваш бокал пуст, дорогая, позвольте, я налью вам еще.
– Трансформация личности, – задумчиво повторила я, подставляя бокал, – но если такое возможно…
– О, нет никаких сомнений в том, что в принципе это возможно. Те три случая, которые я упомянула, определены совершенно точно.
– Это очень похоже… – вынуждена была согласиться я. – В каком-то смысле это действительно может быть… Но, с другой стороны, и элементы галлюцинации тут, безусловно, присутствуют. Скажем, вы – вы сами – кажетесь мне совершенно нормальной. Но взгляните на меня!.. И на свою маленькую служанку! Тут явный бред – иллюзия! Мне лишь кажется, что я – такая – нахожусь здесь и разговариваю с вами… Этого не может быть в действительности, а значит… Значит, где же я на самом деле?
– Я понимаю, и, быть может, лучше, чем кто бы то ни было, насколько нереальным вам кажется все это. Я провела столько времени среди книг, что это иногда кажется нереальным и мне… Скажите, дорогая, когда вы родились?
Я ответила. Она на мгновение задумалась.
– М-да… Георг Шестой, стало быть… Следующей, второй большой войны вы не… помните?
– Не помню, – подтвердила я.
– Но вы можете помнить коронацию следующего монарха. Кстати, кто это был?
– Елизавета… Елизавета Вторая. Моя мать водила меня смотреть процессию, – сказала я.
– Вы что-нибудь запомнили из этого зрелища?
– Честно говоря, не очень много. Разве что… Целый день напролет шел дождь, – созналась я.
Мы еще немного побеседовали в таком духе, пока она наконец не улыбнулась, одобрительно кивая.
– Ну что ж, теперь у меня не осталось ни капли сомнений. Я кое-что слышала об этой коронации… Великолепное, наверное, было зрелище в аббатстве… – Она помолчала и легонько вздохнула. – Вы были очень терпеливы и любезны со мной, дорогая. Теперь настала ваша очередь кое-что выслушать. Но боюсь, вам будет нелегко.
– Вряд ли меня может что-нибудь удивить после тех тридцати шести часов, которые я провела здесь.
– Сомневаюсь, – возразила она, не отводя от меня внимательных глаз.
– Скажите, – попросила я, – пожалуйста… объясните мне все… если можете!
– Ваш бокал, дорогая. А затем я расскажу вам все. – Она наполнила оба бокала. – Что поразило и поражает вас больше всего? Из окружающей вас реальности?
– Но… этого так… много. – Я колебалась, не зная, с чего начать.
– Может быть, тот факт… то обстоятельство, что вы ни разу за все время не встретили здесь мужчину? – подсказала она.