Избранная демоном
Шрифт:
Ягат разглядывал не спеша.
Взгляд скользил по лицу, щекам, задержался на губах, отчего они словно налились изнутри огнем. При этом сердце до боли сдавило холодом, и я ощутила, как меня трясет. Ягат скользнул взглядом по подбородку, шее, задержался на ложбинке между ключицами, перешел на грудь…
Я впервые почувствовала себя неуютно в традиционном костюме Бхукти-Джар, призванном воспламенять в мужчинах чувственность и услаждать взор. Наряд, что еще недавно казался воплощением изящества и красоты, как нельзя лучше подчеркивающий округлости и изгибы моего тела,
А в том, что Ягат Свирепый, который явился в дом моего отца, чтобы украсть из-под носа у любимого, был моим врагом, я не сомневалась.
Ягат разглядывал долго, я успела похолодеть от страха, превратившись в неподвижную статую. При этом казалось, что бьюсь в паутине, и каждое неловкое движение усугубляет плен.
Тонкие губы Ягата, у которых пролегла жесткая складка, раздвинулись в усмешке.
– Силою небес, – повторил он.
Я затравленно посмотрела на отца и увидела в глазах могучего тсара отчаянье.
Тут же ужас перед Ягатом отодвинулся на задний план, потому что страх за отца был сильнее. Как истинная тсарская дочь я не могла позволить, чтобы отец уронил лицо в присутствии надменного Ягата. Поэтому приложила все силы, чтобы ободряюще улыбнуться родителям, словно тсар Блэр-Джар только что озвучил мое самое потаенное желание.
Я прочла в глазах отца благодарность, а сапфировые очи матери заблестели.
Когда тсар Бхукти-Джар повернулся к гостю, он успел взять себя в руки, за что я ощутила гордость.
– Для кого из своих сыновей ты хочешь взять мою дочь? – глухо спросил отец.
Ягат коротко и зло усмехнулся.
– Я хочу ее для себя, – ответил он.
В ушах зазвенело. Сестры заахали, прикрывая рты руками, а мама откинулась на спинку трона. Когда отец заговорил снова, голос его был глух.
– Но ты женат, Ягат, – сказал он.
Я ошарашенно хлопала ресницами, переводила взгляд с одного на другого, на маму, на сестер, я даже бросала умоляющие взгляды на Арона, не в силах поверить, что то, что слышала, было правдой.
– Да, Оридан, – не стал спорить Ягат. – Я женат. Твоя дочь войдет в мой дом наложницей.
Наступившую тишину прорезал рев отца.
– Дочь тсара?! – вскричал отец, привставая на троне. – Наложницей!
Вместо ответа Ягат снова повернулся ко мне и внутри все заледенело.
Я не в силах была отвести взгляда от его огненных глаз, чувствуя, как меня поглощает сама бездна.
Все происходившее казалось чем-то нереальным, каким-то кошмарным сном, который вскоре излечится пробуждением.
Я усиленно моргала, щипала себя за руку, чтобы проснуться, но ничего не менялось, и я понимала, что все это происходит наяву.
Под взглядом Ягата захотелось завыть, заскулить в голос, хотелось бежать со всех ног из тронного зала, или же забраться на колени к отцу, как маленькая, чтобы папа обнял и защитил от всего мира.
Хотелось, чтобы Арон превозмог глубинное подчинение Силе, чтобы вышел вперед и вызвал тэна, кто задумал обесчестить меня, на поединок. Чтобы сразил его прямо здесь, у трона моих родителей. Но ничего этого не происходило.
Вместо этого по мне вновь скользил взгляд Ягата и был до того тяжелым, что глаза мои остекленели, а губы беспомощно приоткрылись.
– Да, – спокойно сказал Ягат. – Я хочу ее. И я выбрал ее. Сегодня я заберу ее в Блэр-Джар.
Роковые слова прозвучали.
Я поняла, что моя жизнь рухнула.
У меня не будет торжественного Слияния на священном алтаре, на глазах у всей площади.
Так берут только жен.
Меня опозорят, взяв как наложницу, как рабыню из нижнего мира. Возьмут за стенами, под потолком, заслоняющим небо. И мое первое Слияние не увидит Мать. Оно не достанется ей, оно будет принадлежать этом страшному темному гиганту, с до того тяжелым взглядом, что внутри все трясется. Мое тело и разум не пронзит восторг, который способна даровать лишь Мать. Моя любовь не будет священной, не будет живительной.
Я осознала, что это конец моего мира.
Ни для кого на Вершине Мира не секрет, как наш народ, народ тэнгериев чтит заветы Матери. Я знала, что есть среди воинов такие, кто под эгидой заветов богини, из того, что щадит жену, берет в дом наложниц.
Такого не принято в Бхукти-Джар.
Для наших воинов главная добродетель – сдержанность.
Но я знала, что на Вершине Мира есть другие Джары, с другими порядками и традициями.
И отныне мне суждено познать это на себе.
Если смогу пережить позор.
***
– Моя дочь не может покинуть Бхукти-Джар, – сказал отец, и из груди вырвался стон, когда я поняла, что для меня забрезжила надежда. – Если угроза вторжения существует, ей нельзя покидать пределов хрустального купола. Ты знаешь, Ягат. Слезы богини сильны в единстве.
Мне показалось, что сердце забилось так гулко, что его стук слышат все в зале.
Ягат обернулся к отцу.
– Твоя дочь, Оридан, дочь сильнейшего и прекраснейшей. Боги щедро наградили тебя дочерьми и сделали самым влиятельным из нас, ведь все правители хотят породниться с тобой. Я выбрал спутницу еще во время Тысячелетней войны. Я достаточно силен, и Блэр— Джар достаточно богат, чтобы не искать ни с кем союза. Но грядет вторжение. И я хочу твою дочь. Рахаат – ценнейшая награда для любого воина, и хоть она войдет в мой дом наложницей, ее будут чтить. Ты знаешь, что твои дочери не только прекрасны, но и сильны, что важно, учитывая грядущую тьму. Рахаат сможет противостоять Голосу, Оридан. Ей хватит для этого амулета из слезы и собственной силы.
– Нет, – сказал отец и я почувствовала, что слезы облегчения вот-вот хлынут из глаз.
Бессилие в глазах Арона сменилось ожиданием. Я видела, что он ждет, чтобы отец сказал, что я была обещана ему. Это решило бы все наши беды, – читалось в его взгляде. Но я, как и Арон, знала, что этого не произойдет. Великий тсар не опорочит себя ложью.
И в то же время отец сказал «нет».
Красные глаза Ягата полыхнули яростью.
Надменное выражение лица сменилось свирепым, но лишь на миг. В следующее мгновение огню в глазах тэна вернулась холодность, а лицо стало еще более отстраненным.