Избранная и беглец
Шрифт:
Похоже, вот и все. А потом ее муж, счастливый вдовец Рато Ревельшон, женится еще раз. Остается только молиться, чтобы Маараш, добрая женщина, не бросила маленького, вырастила его.
Но кому молиться-то? Двуединый — это не более чем красивая сказка для дураков.
И Айрис услышала сухой надтреснутый смех. Оказывается, смеялась сама она.
В самом деле, было над чем. Над разбитыми девичьими мечтами, над проданной жизнью, над истекающим кровью сердцем матери.
«Маараш добрая, — думала Айрис, — она не бросит Мику. Не бросит… Не
И сама себе ответила: «А ты умрешь. Тебя зашьют в мешок и бросят в озеро. А вода в озере такая холодная, что ты даже не успеешь захлебнуться. Холод сделает свое дело, и твоя смерть будет быстрой и легкой. Ты просто окунешься в ничто и больше оттуда не выплывешь».
А потом в подвал пришли двое. В первом, роскошно одетом старике, Айрис узнала настоятеля храма. Худого как щепка. Сморщенного, как трухлявый сгнивший пень. Вторым был ее муж, крупный мужчина с черными волосами и лицом, опухшим от чрезмерных возлияний.
Надежда слабо трепыхнулась в душе, Айрис невольно подалась к ним. Все ж таки муж, хоть и не было меж ними понимания. Отец Микаэла.
Но Рато бросил на нее такой взгляд, что Айрис невольно съежилась. Все было в этом взгляде — презрение, раздражение, злость, желание поскорее разделаться с этим недоразумением под названием жена… все, кроме участия. О любви вообще речи не шло.
Настоятель рассматривал ее так, как мог бы разглядывать бабочку, пришпиленную булавкой к доске. Взгляд его задержался на обнаженной груди, липкий, неприятный, у Айрис кожа покрылась мурашками. Затем настоятель равнодушно повернулся к Рато.
— Ну вот видите. Она принесла на себе скверну, что мы тут можем сделать?
— Господин настоятель, делайте, что сочтете нужным. — Голос Рато не дрогнул.
А вот Айрис затрясло. Колени подогнулись, она повисла на вывернутых назад руках.
— Рато! Рато! — Тихий хрип вместо крика. — Я же… твоя… как ты можешь?
Ее услышали. Настоятель поджал губы и положил искореженные болезнью пальцы на плечо барона, как будто хотел предостеречь от необдуманного поступка. Но Рато совершенно спокойно сказал:
— В тебе скверна, Айрис. Ты сама виновата. Не надо было убегать в лес.
И, уже обращаясь к настоятелю, продолжил:
— Заканчивайте с этим быстрее. Мне все это неприятно. Ну надо же, баронесса избрана Проклятием, позор-то какой.
Старик молча кивнул и, подхватив Рато под локоть, потянул к выходу. Торопливо, как будто барон мог передумать и вступиться за жену.
И тут Айрис с чрезвычайной ясностью поняла, что теперь уже точно все. От нее отказались все — мать, муж. Ее ждала быстрая смерть в ледяных водах озера. А в этом мире у нее оставался ребенок, годовалый карапуз. Теплый, светлый, не успевший набраться той мерзости, что творится вокруг.
— Рато, — позвала она.
Не ожидала, что он обернется. Но барон все ж таки остановился, выжидающе изогнул смоляную бровь. Его считали красавцем — ну как же, черноволосый, роскошный мужчина.
«Чудовище, какое же ты чудовище. Уродец».
— Рато, — повторила она четко, и голос зазвенел, — если ты посмеешь причинить боль моему сыну, я достану тебя из-за черты. Помни об этом. А еще… я проклинаю тебя, муж мой. Чтоб ты умер от дурной болезни, в нищете и одиночестве.
— Заткните ей рот, — жалобно проблеял Рато и быстро попятился к выходу, даже споткнулся неловко. Его одутловатое лицо перекосило выражением брезгливого страха, как будто он не здоровый мужчина вовсе, а нежная девица, увидевшая у себя на подушке крысу.
В душе Айрис плеснулось торжество. Да он испугался! Ее муж-здоровяк, который гнул руками подковы, испугался беззащитной и обреченной на смерть женщины!
Она рассмеялась. Заходясь в припадке, захлебываясь слезами.
Потом ей все-таки заткнули рот, храмовники затолкали туда вонючую тряпку. А муженек сбежал, оглядываясь, как будто проклятие уже шло за ним, наступая на пятки.
…Айрис смеялась. Выплюнула кляп все-таки.
Она не прекращала смеяться, когда ее отвязали от столба, но только для того, чтобы связать по рукам и ногам. Смеялась в лица растерянным храмовникам, когда ее тащили волоком к берегу озера, а вокруг собиралась толпа зевак. Откуда-то выскочила растрепанная женщина, красная как рак, поднырнула под руку храмовнику и вцепилась в плечи Айрис. Та с удивлением узнала мать.
— Это не я! Не я! — выкрикнула мать ей в лицо. — Не я-а-а-а!
Потом ее легко отшвырнули назад, в толпу, и она пропала, утонула в бурлящем людском потоке.
Айрис даже не поняла, как оказалась на обрыве над спокойной поверхностью озера. Она только и успела, что оглядеться. Ее окружала красота божественная, и солнце клонилось к горизонту, окрашивая легкие перистые облака во все оттенки розового.
«Мика», — подумала она в тот момент, когда на голову тяжело опустился мешок.
Сразу стало жарко и душно. От страха мутилось сознание, Айрис неосознанно задергалась в попытке освободиться.
— Пустите! Пустите-э-э!!!
Что-то стянуло лодыжки. А еще через мгновение ее сильно толкнули в спину.
Ветер. Ощущение полета. Последнее, самое страшное мгновение. Удар о ледяную толщу воды. Темнота и холод, от которого стынет тело. Вода в носу, в горле. Сильный, резкий рывок куда-то в сторону. Все схлопнулось, мгновенно превращаясь в ничто.
Глава 4
ИСТИННАЯ ПАРА
Эрфест Оллину понравился. Тихая планета, вдали от оживленных трасс и за пределами Федерации, раскинувшей свою сеть на несколько туманностей. Люди, судя по всему, являлись совершенно деградировавшими остатками давних переселенцев, поскольку, если бы они эволюционировали с самого начала, то, наверное, не было бы этих как будто искусственно созданных ареалов обитания с различными и оторванными друг от друга цивилизациями.