Избранная лирика

Кузнецова Светлана Александровна

Спящий город сутулится…

Спящий город сутулится, Видит странные сны. Перечеркнуты улицы Зорким взглядом луны. Подытожена с вечера Дня обычного жизнь. Бредя сказками вечными, Гасят свет этажи. Даль, туманами смятая, Скроет рек берега, И на город косматая Наступает тайга. В ярой радости щедры, Словно счастье само, Исступленные кедры Гладят щеки домов. После долгой разлуки, Стосковавшись всерьез, К окнам тянутся руки Легких, светлых берез. И под хвойными ливнями, В непонятном хмелю, Я губами счастливыми Свежесть сосен ловлю.

Голубика

Вот и кончилась моя тягота, По плечу затеи любые. Голубика, лесная ягода, Раскрывает глаза голубые. Будут тучи, и будет вёдро. Будут вспышки зарниц во мгле. Будут ягоды спелой ведра Руки женщин тянуть к земле. К той земле, над которой встали Золотые цветы, жарки, По которой любые дали Так знакомы мне и легки.

Брови тоньше хвоинок сосновых…

«Брови тоньше хвоинок сосновых И темней соболиных мехов». Сердце тянется снова и снова К неоконченным строкам стихов. Позабыть бы давно их, и точка. Разве мало на свете других? Что мне в этих доверчивых строчках, Привезенных из дальней тайги? Издалека, из синей тревоги, Из забытого детского сна, Где в распадках медвежьи берлоги, Где хозяйка всему — тишина. Где доныне живет на заимке Та, что парня любого смелей, Та, чьи брови тонки, как хвоинки, Та, чьи брови темней соболей.

Как хороши глаза у северянок…

Как хороши глаза у северянок, Две льдинки, удлиненные к вискам. Встают мои землячки спозаранок К своим мечтам, машинам и станкам. Встают мои землячки спозаранок И, торопливо кутаясь в платки, Идут к своим обыденным заботам, Насмешливы, задумчивы, легки. Дела их рук… Они себя не прячут. Свет этих глаз горит в моем дому. Ах, северянки, льдиночки горячие, Союзницы по сердцу моему.

Галинка

«Ой, калинка-малинка» — Песня кружится бойко. Уезжает Галинка На далекую стройку. Песни радостной сила, Как весна, необъятна. Почему загрустила, И самой непонятно. Над родимою крышей Скрылись тонкие елки. Провожать ее вышел Первый парень в поселке. Ветер речку не мутит В этот полдень погожий. Парень шуток не шутит, На себя не похожий. «Ой, калинка-малинка» — Песня кружится бойко. Уезжает Галинка На далекую стройку.

Иду

Пусть давно унесена рекой шуга. Пусть до нашего прощанья полшага. Где-то там еще по тающему льду Я иду к тебе, иду к тебе, иду. Ненадежен лед. Дороженька узка. Мне другие не пример и не указ. Знать, они покой свой очень берегут, Ну и пусть тогда сидят на берегу. Я иду. Над осторожностью смеюсь. Я иду и поскользнуться не боюсь. По последнему, по тоненькому льду Я в последний раз доверчиво иду.

Речка Кан

Думы памятью вяжет Речка с именем Кан. Льдины стаей лебяжьей Держат путь в океан. Держат путь торопливо. Словно знают куда. …Синевы переливы, Золотая вода. Ледохода раскаты Снова слышны везде. Снова гаснут закаты В ошалевшей воде. И сверкает литая Над рекою звезда, Оттого золотая, С золотинкой вода. Давней ночью в тумане Снился мне океан, Красота глухомани, Сердцу памятный Кан!

До чего ж ты со мной суров…

До чего ж ты со мной суров Под суровым небом. Опускаю руки в сугроб, Умываюсь снегом. За спиною моей леса Да горы черные. Вере в светлые чудеса Научи ученую! Поведи меня за собой, Словно ровню. Отплачу тебе в час любой Своей кровью. Небеса мои наряди В наряд синий. Посмотри — у нас впереди Вся Россия!

Разбудите меня, тревоги!

Разбудите меня, тревоги! Позовите меня, дороги, В те места, что близки навеки, На забытые мною реки, На забытые мной поляны, На вершины, что далью пьяны, Где над озером крики чаек, Где рассветы мы с ним встречали, Где нам столько было дано, Где расстались мы с ним давно. Там туман по низинам легкий, Там живет без меня далекий, Там брусники ярки рубины, Там не помнит меня любимый, Разбудите меня, тревоги! Позовите меня, дороги! Обними меня, ветер, крепче, Повтори заветные речи, Поведи меня темной чащей За ушедшим весенним счастьем.

Уже грустя в вечерней доле…

Уже грустя в вечерней доле, Долины с ветром говорят, Что мы расстались в чистом поле На много месяцев подряд. Что мы расстались, мы расстались Всему, что было, вопреки У рыжих мартовских проталин, У черной бешеной реки. Что над весенним ожиданьем, Над растревоженной водой Встают большие расстоянья Моей немыслимой бедой. Не раз в раздолье тополином Я повторю еще себе, Что белый свет сошелся клином На чьей-то праздничной судьбе.