Избранная Тьмой
Шрифт:
И труп, заваленный в траншее,
И старый лживый богослов.
И в эротических виденьях
Я обнажаюсь до костей,
Чтоб испытать твоё терпенье
И знанье собственных страстей.
Я расскажу тебе о тайне,
Что каждый день с тобой живёт –
Иносказательно, случайно
И всё почти наоборот.
Я так подсказки разбросаю,
Чтоб ты смогла меня понять
И чтоб догадки парой саев
Язвили
Чернильница
В тёмной горнице стою я на столе
Средь предметов, едва видимых во мгле.
О, вам, верно, лучше и не знать,
Что за истины вещей скрывает рать.
Гримуары, склянки зелий, острый крюк,
Корни трав и скованный недуг,
Части тел животных и людей,
Миллион злокозненных идей…
Я – чернильница в покоях колдуна,
И возможность мне была дана
Ведать тайн его ужасных мрачный рой,
Выводимый бледною рукой.
Мириады кожаных страниц –
Письмена кровавые горят;
И в обложках с сотнями глазниц
Все несчастья мира дремлют в ряд.
Не всю жизнь вместилищем чернил
В катакомбах этих провела;
Помнишь, чернокнижник, ты любил?
Помнишь, я была тебе мила?
Я – тогда совсем ещё юна –
Испугалась взглядов и молвы.
Я отвергла чувства колдуна,
И пылали местью реки, рвы.
Город ты терзал до той поры,
Пока жители не выдали меня.
В подземельях я страдала от жары
И запястия скрутившего ремня.
Изощрён умом, ты обратил
Моё тело в металлический сосуд.
Лучше ты тогда меня убил –
Я б вовек не знала этих пут…
Жертвы (2014)
Героиня толпы
Да к чёрту ваш хороший вкус, композицию, качество! Я хочу быть популярной!
Ты так истово веришь в свой гений,
Что мне, право, становится жутко:
Из такой феерической лени
Могут выйти лишь глупые шутки.
Но не нужно, не нужно печали:
Хоть и нет ни мозгов, ни таланта,
Сделай наглость оружьем вначале,
Пыль пусти, как заправские франты.
А потом всё пойдёт, как по маслу,
И бездарные эти памфлеты
Воссияют, как солнышко ясно,
И ты будешь толпою воспета.
Будут сотни кудахчущих куриц
Трепетать от немого восторга;
Ты – звезда огламуренных улиц
С ароматами старого морга.
Икона стиля
«Космополитан» – это как Библия!
«Вог» с «Гламуром» – вот два Евангелия!
***
Твой священный Коран отпечатан на глянце.
В упоеньи смакуешь страницы его;
В удовольствии щёки пылают румянцем
И сознанье грозит прочь утечь с берегов.
До чего просвещён уникальный твой разум!
Ты слепым и глухим утешенье несёшь!
Ты свободу с покоем даёшь раз за разом –
Осознанье того, что не моден уж клёш!
О, святая! Как жили мы глупо, презренно:
Мы не ведали сплетен о жизни поп-звёзд,
Не мусолили с видом голодной гиены
Сто пятнадцатый способ оставить засос!
О, богиня! О, счастье! О, светоч познанья!
Вас таких по десятку на каждом углу:
Вот Мариночка, Светочка, Поленька, Аня –
Как одна все несут несусветную мглу!
Многие знания порождают скорбь
В тёмном и влажном коконе,
Точно в утробе матери,
Нет ни дверей, ни окон нет;
Житель его внимательный
Без глаз, без слуха, без голоса
В эдемском ликует неведеньи,
Пока о холодные торосы
Не будет раздавлен намедни он.
Блаженная глупость отброшена,
И дикий поток информации
В нейронах искрящих и скошенных
Как чёртовы ценные акции.
Из лярвы познание сделало
Создание, гордое разумом.
Но искра сознания съела то,
Личинке давалось что разово.
Мир больше хитиновой комнаты,
Собратья извечно голодные,
Законы бытья все распороты,
А правила вовсе негодные.
И знания вовсе не радуют,
И всё здесь какое-то страшное,
Убийцы здесь правят парадами,
И мёртвое небо над башнями…
Там, где ты не живёшь
Я эту знала роковую дату
Задолго до начала, наперёд.
И малодушно думала, что плату
Печаль гораздо меньшую возьмёт.
Но ошибалась я: тоска росла
Ежеминутно. С каждым кратким часом
Бывала я грустна и зла.
Укрылась сумерек атласом,
Не видеть чтобы стрелок бег
И не рыдать над циферблатом,
Когда минутой станет век.
Из сердца, что тисками сжато,
Гнала я осознанья боль.
Но в этом городе проклятом
Под зорким оком злобных воль